Эта убогая квартира даже центрального отопления не имеет. Как тут можно жить год за годом? Бедняжка... Тяжёлая работа, а при этом ещё нужно наряжаться, словно бабочка. Наверное, у неё есть свои печали, и за этой жизнерадостностью скрывается нечто иное. Каждый человек, как книга: в каждом есть что-то интересное, но бывает, что обложка настолько неудачная, что даже открывать не хочется.
Я взял у неё из рук виски и сделал глоток.
— Ты ведь много пьёшь? — спросила Сяо Ман.
— Да, — ответил я.
Затем добавил:
— Старина Чжуан курит, я пью. Знаю, что алкоголь вреден, но раз уж я не стремлюсь дожить до ста восьмидесяти лет, то и бросать не собираюсь.
Она промолчала.
Я понял, что сказал резко, и попытался сгладить:
— Если ты настаиваешь, чтобы я бросил…
— Ладно, не стоит раздувать, — быстро перебила она. — С этим я ещё могу мириться. В конце концов, в мире нет ничего идеального. Если бы я не могла этого вынести, давно бы вернулась в больницу работать фармацевтом. Но всё же видеть лишь твоё недовольное лицо лучше, чем выслушивать недовольство всего мира.
Я тоже промолчал.
Атмосфера в этой маленькой квартире стала натянутой.
Снаружи послышался резкий звук тормозов, а затем кто-то яростно забарабанил в дверь. Я, конечно, знал, кто это.
— Открой, — сказал я Сяо Ман.
Она открыла дверь и сразу же ушла на кухню.
Старина Чжуан влетел внутрь:
— Мэйгуй возвращается в Гонконг?
— У отца тяжёлая болезнь.
— Так неожиданно?
— Ты спрашиваешь у меня, а я у кого спрошу? — холодно ответил я.
— Ты тоже едешь?
— Сяо Ман тоже. Сегодня ночью.
— Я поеду с Мэйгуй.
— Прекрасно, можно сразу заказать личный самолёт, чтобы с размахом вернуться и навестить больного.
Он сжал кулаки:
— Она не может ехать! Она не должна уезжать! Я был так близок к победе, она не может просто взять и исчезнуть!
— Ты ведь всегда верил в судьбу? — спросил я. — Раз всё предопределено, чего ты так беспокоишься?
— Чжэньчжун, если ты не сочувствуешь мне… — он осёкся.
Воцарилась странная, почти зловещая тишина.
Сяо Ман принесла кофе и, поставив чашку, спокойно сказала:
— Мы с Чжэньчжуном собираемся пожениться.
Старина Чжуан поднял голову:
— Поздравляю. Чжэньчжун будет хорошим мужем.
Он был явно не в себе.
Сяо Ман подошла и встала у меня за спиной. Я крепко сжал её руку.
Старина Чжуан выпрямился:
— Сейчас же пойду бронировать билет.
И вышел.
* * *
Мы всей семьёй — семеро человек — направлялись в аэропорт. В зале ожидания снова столкнулись со стариной Чжуаном. Обстановка была напряжённой: никто не здоровался, никто не разговаривал, будто это была встреча китайской мафии в Гонконге — все сидели с каменными лицами и хмурыми взглядами.
В самолёте я усадил Сяо Ман рядом с Мэйгуй, а сам сел рядом со стариной Чжуаном. Две старшие сестры с мужьями заняли места парами. Почти половина первого класса досталась нам — выглядело всё это весьма внушительно.
Я всё время пил. Выбрал бренди, пил, ходил в туалет, возвращался, снова пил. Постепенно расслабился. Попытался завести разговор со стариной Чжуаном, но он молчал, глаза у него были совершенно пустыми.
Я заговорил сам с собой:
— Кажется, я любил мать больше. Когда она болела, мне было куда тяжелее. Или, может, я тогда был слишком мал и просто не знал, как топить горе в вине?
Никто не ответил.
Я запел громко:
— Горе вином не зальёшь — только хуже,
Вливается в сердце, превращаясь в слёзы разлуки…
Но и тогда никто не обратил на меня внимания.
Даже Сяо Ман меня игнорировала. Чёрт, она же просто использует меня как кошелёк, ни капли искренности.
Я закричал:
— Сяо Ман! Сяо Ман! Иди, утешь меня!
Старшая сестра подошла:
— Ты что тут за пьяный дебош устроил?
Младшая сестра сказала:
— Дайте ему снотворное, пусть уснёт.
0 Комментарии