Они насильно заставили меня проглотить таблетку.
Я возмутился:
— Убийство! Убийство! Вам лишь бы, чтобы я замолчал! Вы не позволяете мне говорить, вы даже не любите меня! Меня никто не любит!
Сяо Ман подошла, уложила мою голову к себе на плечо:
— Полежи немного. Я буду любить тебя.
Голос её был уверенным и твёрдым.
Старшая сестра, отлично разбираясь в ситуациях, тут же пересела к Мэйгуй, и старине Чжуану ничего не оставалось, кроме как поменять место.
Я успокоился и закрыл глаза. Самолёт с гулом пошёл на взлёт.
Вот уж мы, семейка, даже летать предпочитаем толпой. Сидим все вместе, словно на праздник. Если вдруг что случится и самолёт рухнет, огромное наследство господина Ло останется без наследников.
Не сдержавшись, я рассмеялся.
Младшая сестра пробормотала:
— Похоже, Ло Чжэньчжуну недолго осталось до нервного срыва.
Это были последние слова, которые я услышал перед тем, как провалился в сон.
В Гонконге меня резко встряхнула старшая сестра.
Нас встречали Хуан-бо и Хуан-мама. Чтобы разместить всех, они пригнали сразу две машины.
Старшая сестра тут же набросилась на старину Чжуана:
— Господин Чжуан, мы сели, вам придётся подвинуться.
Он и пальцем не тронул Мэйгуй, но было видно, что она в глубине души крайне недовольна.
Мэйгуй с бесстрастным лицом первой села в машину. Густые длинные ресницы дрогнули, отбрасывая тень на её лицо. Я с Сяо Ман сел во вторую машину.
Пьяный угар давно прошёл, осталась только головная боль.
Устроившись в машине, я ощутил, как всё тело напряглось. Я похлопал Хуан-бо по плечу и спросил:
— Как там отец?
Тот открыл рот, но тут же опустил голову, не находя слов.
— Говори! Что мямлишь?
Хуан-бо пробормотал:
— Господин... ему очень плохо…
— Спасибо, кэп! — взорвался я. — Хуан-бо, тебя же все знают как самого тупого человека в округе! Я спрашиваю: он ещё жив? Ему конец?
Сяо Ман вмешалась:
— Он честный человек, испугался. Не дави на него.
Хуан-бо сидел на переднем сиденье, глядя вниз, молча.
Я повернулся к водителю:
— Так как же он?
Тот ответил с почтением:
— Третий молодой господин, мы слуги. Нам не разрешено видеть господина.
Сердце у меня забилось сильнее.
— Так значит, всё совсем плохо?
— Хуан-бо два дня назад искал дикого женьшеня, — сказал водитель.
У меня похолодело внутри. Все знают: отвар из женьшеня помогает лишь ненадолго удержать жизнь, чтобы родные успели приехать и попрощаться…
Внезапно меня накрыла волна отчаяния. Мой отец… Я не смог сдержаться и разрыдался.
— Третий молодой господин, третий молодой господин! — встревоженно позвал Хуан-бо.
— Я всегда был для него разочарованием, — прошептал я. — Я плохой сын. Я недостойный сын.
Хуан-бо мягко сказал:
— Третий молодой господин, ещё не поздно всё исправить.
Я уткнулся в плечо Сяо Ман. Она молчала, но крепко обняла меня.
И, наверное, именно в этот момент я впервые почувствовал к ней настоящую привязанность.
Я поклялся: если отец поправится, я буду хорошим сыном. Буду работать на него, не покладая рук, останусь здесь, в его компании. Больше никакого беспечного скитания по заграницам — отныне каждый год, каждый месяц, каждый день я буду рядом, буду почитать его, буду приносить пользу семье.
Когда машина подъехала к дому, я тут же выскочил, но Мэйгуй опередила меня. Она бросилась через сад и, не удержавшись, упала на газон. Я подбежал, чтобы помочь ей встать, но она не обратила внимания на грязные пятна, заляпавшие её светло-лиловый костюм, и, не теряя ни секунды, кинулась ко входу.
На пороге её встретила служанка:
— Госпожа!
— Где он? — срывающимся голосом спросила Мэйгуй. — Где он?!
Она тяжело дышала, её голос дрожал.
— В комнате, госпожа… но ваша одежда…
.jpg)
0 Комментарии