Хэ Янь мысленно возразила, что Сяо Цзюэ ошибается: она уже прожила на одну жизнь больше, чем Сюй Цзэфу, и теперь её мало заботит вопрос долголетия.
— Командиру не стоит так опасаться меня, — взглянула на него Хэ Янь. — У нас общий враг.
— Я и не предполагал, — равнодушно ответил он, — что Сюй Цзэфу опустится до того, чтобы связываться с простым начальником стражи.
— Начальник стражи, конечно, не может достичь уровня министра Сюя, но когда собака кусает, хозяин тоже должен нести ответственность, — вздохнула Хэ Янь.
— Мой враг — подчинённый министра Сюя, а это, по сути, то же самое, что и сам министр Сюй, — улыбнулась она.
— У нас с командиром общие враги, и мы должны быть друзьями. Постоянные подозрения командира в мой адрес весьма обидны.
Сяо Цзюэ взглянул на неё; на лице её не было никаких признаков обиды.
— В таком случае, вы будете разочарованы, — произнёс он. — Я не завожу друзей, особенно с теми, кто говорит неправду.
Хэ Янь:
— ...
Этот человек был настолько непроницаем? Ей хотелось вступить с ним в противоборство, чтобы дать выход своему разочарованию.
— В таком случае, командир, — спросила Хэ Янь, сдерживая свой гнев, — как быть с трупами, найденными во дворе особняка Сунь?
Эти тела — некоторые из них были настолько древними, что невозможно было определить их облик, если бы не белые кости, а на некоторых ещё сохранялись какие-то черты. Хранение их всех в особняке Сунь не решало проблемы.
Сяо Цзюэ, погруженный в свои мысли, наблюдал за шелестом деревьев за окном, их тени слегка колыхались в такт с ветерком. Спустя мгновение он обратился к Фэй Ню:
— Пожалуйста, передай жителям города, чтобы они пришли опознать своих погибших близких.
…
Когда жители города Лянчжоу узнали о том, что командующий Правой армией наложил печать на ворота особняка Сунь и арестовал отца и сына Сунь, их охватила бурная радость. Самые смелые из них поспешили к воротам дома Сунь, чтобы выразить свой гнев, в то время как более робкие стояли в нерешительности, ожидая, пока пройдут солдаты, прежде чем осторожно спросить:
— Господин губернатор Сунь действительно арестован?
После многих лет мрака в городе Лянчжоу наконец забрезжил рассвет.
Признание отца и сына в совершённом преступлении было, безусловно, благородным поступком. Особняк губернатора наполнился плачем, когда те, чьи дочери были похищены, или те, кто знал о произошедшем, но был бессилен помочь, пришли опознать тела.
В трёх дворах — переднем и заднем — лежали тела женщин. Хотя на улице стояла осень, в воздухе стоял неприятный запах. Хэ Янь, сопровождавшая Фэй Ню, заметила пожилую женщину, которую поддерживала невестка. Она искала среди тел свою дочь, пропавшую без вести три года назад.
Также Хэ Янь обратила внимание на молодого человека, облачённого в одеяния учёного. В его объятиях находилось тело его жены, похищенной в их первую брачную ночь, и он безутешно рыдал от горя.
Затем взгляд Хэ Янь остановился на темнокожем мужчине в белой куртке, который держал на руках тело девочки и с горечью причитал: «Сестрёнка, сестрёнка! Брат здесь, брат заберёт тебя домой». Его голос был столь печален, что у всех, кто его слышал, на глазах выступили слёзы.
Девочка, которую он держал на руках, была совсем юной, не старше двенадцати-тринадцати лет. Она казалась ребёнком. Если бы она была жива, то, возможно, и сейчас с удовольствием ловила бы сверчков, чтобы играть с ними. Но теперь её маленькое тело свернулось калачиком, словно цветок, увядший, не успев расцвести, и больше никогда не раскроет свою некогда живую сущность.
Двор был наполнен стенаниями, прощальными речами и расставаниями. Хэ Янь обратила взор к небесам, словно пытаясь пронзить их криками. В этом мире не было ничего более печального.
Фэй Ню взглянул на неё с лёгким изумлением.
Обычно молодые женщины отличаются чувствительностью и не могут вынести подобных сцен. Сун Таотао уже спряталась внутри, не в силах больше смотреть на происходящее. Однако Хэ Янь стояла там, и хотя её глаза были полны печали, она не плакала.
Хэ Янь видела слишком много расставаний, вызванных смертью. Сколько молодых людей, которые ушли на поле боя, будучи старшими сыновьями в своих семьях и мужьями своих жён, вернулись, превратившись в прах? В этом мире невозможно избежать радости и печали, единения и разлуки.
Эти молодые женщины, угнетённые при жизни и обречённые на смерть, прожили трагическую жизнь. Но теперь, наконец, они были свободны и возвращались в объятия своих семей. Их семьи всегда будут помнить их и оплакивать их судьбу.
А что касается её?
Хэ Янь, охваченная смятением, задавалась вопросом: «Найдётся ли кто-нибудь, кто будет оплакивать мою кончину? Кто вспомнит обо мне в минуты одиночества и разделит мою боль?» В прошлой жизни семья по собственной воле обрекла её на смерть и продолжала использовать даже после того, как она покинула этот мир. Был ли в её жизни хоть один момент, когда она ощутила истинную любовь и поддержку семьи?
Среди девушек, захваченных семьей Сунь, некоторые, такие как Сун Таотао, были не из провинции Лян. Разлука с родными, находящимися так далеко, становилась для них вечной.
— Похорони их, — произнес Сяо Цзюэ, и Хэ Янь вздрогнула, подняв глаза на него.
Он стоял высокий и прямой посреди двора скорби, словно меч Инь Цю на его поясе — острый, спокойный и вселяющий уверенность.
— Молодой господин, где их следует похоронить? — спросил Фэй Ню.
— За пределами города Лянчжоу есть вершина, называемая "Ю Фэнь[1]", - Сяо Цзюэ, устремив взор вдаль, словно проникая сквозь густую листву деревьев во дворе, сохранял безмятежное спокойствие и отстранённость. Однако за этой внешней невозмутимостью таилось едва уловимое сострадание. Он произнёс:
— Эти женщины при жизни были лишены свободы, подобно птицам в клетках или рыбам в пруду. Погребённые здесь, пусть в следующей жизни они смогут свободно парить в небесах, наслаждаясь красотой гор и озёр.
[1] 鱼峰 – Оседлавший ветер
){kind=link}
0 Комментарии