Когда Сяо Цзюэ покинул город, была глубокая ночь. Никто не видел его лица перед отъездом, и никто не знал, какие мысли занимали его ум.
В Шуоцзине ежедневно происходили разнообразные события, и дело семьи Сяо вызывало у некоторых сочувственные вздохи, а у других — злорадные усмешки. Однако эта новость сохраняла свою актуальность лишь несколько дней. Спустя месяц о ней почти перестали вспоминать, а ещё через несколько месяцев о ней окончательно забыли.
Пока не пришло известие о победе в битве при Чангу.
Второй молодой господин Сяо возглавил войска Южной армии, дабы захватить город Го. В ходе битвы он потопил шестьдесят тысяч южных варваров, что вызвало всеобщее изумление и потрясение.
Народ был поражён военной стратегией этого отрока и его внезапным нападением. Однако более всего людей удивляло, как столь юный муж мог быть столь беспощадным.
Все полагали, что, командуя десятитысячной Южной армией, он мог бы прибегнуть к более гуманным методам, например, взять пленников. Но среди шестидесяти тысяч погибших оказались и мирные жители.
Но что ещё оставалось делать?
— Три тысячи против ста тысяч, — произнесла Хэ Янь, потирая небольшой выступ на своей бамбуковой палке, пока не ощутила боль в руке. — У него не было иного выбора.
Линь Шуанхэ улыбнулся:
— Поистине так.
Кто стал бы прибегать к подобным методам, если бы не был доведён до крайности?
Армия южных варваров расположилась в городе Го, который доселе не удавалось захватить, несмотря на продолжительную осаду. Теперь же, имея в своём распоряжении всего лишь три тысячи воинов, Сяо Цзюэ не мог позволить себе рискнуть и вступить в открытый бой с противником.
Он отдал своим воинам тайный приказ возвести плотину в ста ли к востоку от города, дабы перекрыть течение реки Чангу. Когда же воды накопилось достаточно, Сяо Цзюэ отдал команду разрушить плотину.
Фэй Ню обратился к молодому господину с вопросом:
— Вы всё тщательно обдумали, молодой господин? За вашей спиной будут проклинать вас за этот поступок.
— Даже после победы затопление города Го войдёт в учебники истории как акт жестокости. На протяжении веков генералы надеялись, что их имена будут с почётом упоминаться в истории на протяжении тысячелетий. К тому же, его величество сейчас выступает за «мягкое правление» и не одобряет бессмысленные убийства. Такая победа принесёт больше трудностей, чем радости.
Юноша сидел под деревом, глядя в сторону города Го. Его пальцы касались сорняка, растущего из трещины перед ним, и он с иронией спрашивал себя:
— А у меня есть другой выбор?
Фэй Ню хранил молчание.
— Неважно, что говорят другие, — он встал, его чёрный плащ волочился за ним, и отдал приказ:
— Откройте шлюзы плотины!
Фэй Ню не произнёс ни слова и не пошевелился.
Юноша шагнул вперёд, его голос был холоден:
— Я сказал, откройте шлюзы!
Мощные потоки воды обрушились с высоты, измеряемой тысячами футов. Город Го был затоплен, и вода хлынула на него с востока и с запада. Солдаты южных варваров и мирные жители не смогли спастись, и шестьдесят тысяч человек погибли.
Город пал, и Сяо Цзюэ одержал победу, не вступая в сражение. Когда эта весть достигла императорского двора, Вэнь Сюань был глубоко потрясён.
После смерти Сяо Чжунву чиновники, поддерживавшие семью Сяо, оказались под давлением со стороны группировки министра Сюя. Однако великая победа Сяо Цзюэ дала им повод снова заявить о себе. Сяо Цзюэ воспользовался этой возможностью и обратился к императору Вэнь Сюаню с просьбой передать ему под командование войска Южной армии. Он надеялся полностью разгромить южных варваров одним мощным ударом.
Император Вэнь Сюань постепенно передавал власть. Сяо Цзюэ одерживал одну победу за другой.
За эти годы он неоднократно обращал в бегство южных варваров, пока они не потерпели окончательное поражение. Этот юноша, покинувший город в одиночку с тремя тысячами воинов, в конце концов стал внушающим ужас генералом Фэн Юнем, о котором говорили шёпотом.
Правду уже никто не интересовал. Людей волновало лишь то, что он алчен до воинской славы, относится к человеческим жизням, как к траве, и безжалостно убивает. Их волновало, что он высокомерен и властолюбив, не выказывает никакого уважения к другим и обезглавил даже единственного сына министра доходов и сборов без всякого сожаления и раздумий.
Но хотел ли он, чтобы всё было именно так?
В юности, в академии Сянь Чан, они читали:
«У молодости есть своя дикость, она презирает горы Куньлунь, смеётся над Лу Ляном, годами точит мечи, а сегодня демонстрирует свой блеск — какими энергичными и искренними они были тогда! Но в последующие годы былой яркости и сияния больше не было видно».
Прекрасный юноша, облачённый в белоснежные одежды и увенчанный серебряной короной, преобразился в грозного генерала с нефритовым лицом, облачённого в чёрные доспехи и одеяния. Это было событие, не располагающее к празднествам.
С самого начала и до самого конца он оставался одиноким.
Снег всё падал и падал, его хлопья становились всё тяжелее. Даже стоя без движения, можно было ощутить пронизывающий холод, а на снегу оставались чёткие следы, которые вскоре исчезали, не оставляя после себя никаких воспоминаний.
— Я и не знала, что в битве за город Го у командующего было всего три тысячи воинов, — произнесла Хэ Янь.
— А тебе известно, как возник лагерь Девяти Знамён? — спросил Линь Шуанхэ.
Хэ Янь покачала головой.
— Его величество позволил Сяо Цзюэ выбрать три тысячи воинов из Южной армии, проявив тем самым последнее милосердие к Хуайцзиню. Хуайцзинь обратился к воинам Южной армии и спросил их, готовы ли они последовать за ним в Миншуй.
Перед началом сражения никто не верил в успех нашей армии. Это была миссия, которую считали заведомо провальной, и каждый, кто решался на неё, понимал, что рискует жизнью, следуя за молодым генералом.
— Первые восемьсот человек, которые вышли вперёд, позднее стали лагерем Девяти знамён, — с улыбкой произнёс он.
Хэ Янь осознала, что неудивительно, почему за все эти годы Сяо Цзюэ не смог принять никого в Лагерь Девяти Знамён. Связь, возникшая в трудные времена, не могла сравниться ни с какими последующими проявлениями превосходства, преданности, ума или способностей. Сяо Цзюэ заботился даже о тех, кто был ранен и больше не мог сражаться. Потому что они были того достойны.
— В то время я этого не знал, — Линь Шуанхэ смахнул упавшую на него снежинку.
— Позже, когда мой дед врачевал вдовствующую императрицу, она поведала мне об этом. Только тогда дед поделился со мной, и с течением времени фрагменты сведений, собранных из разных уголков двора, сложились в единое целое, воссоздав общую картину произошедшего.
— Разве командир Сяо не рассказывал вам об этом сам? — спросила Хэ Янь, вспоминая, что в академии Сянь Чан Сяо Цзюэ, Линь Шуанхэ и ещё один юноша были близкими товарищами. Она была уверена, что в трудные времена Сяо Цзюэ всегда мог рассчитывать на своих друзей.
.jpg)
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии