Точно так же, как появился, он вновь исчез. Без следа, без единого слова, оставляя после себя лишь тишину.
Ли Шуан стояла на вершине утёса, глядя на горизонт, где восходящее солнце окрашивало небо золотисто-алым свечении. Затем она с силой вонзила меч в землю, стиснула зубы и, сжав кулаки, резко прикрыла рот рукой.
— Чёртов ублюдок!
К тому моменту, когда Ли Шуан добралась до военного лагеря, солнце уже взошло.
Она едва успела приблизиться к укреплениям, как часовые на башне заметили её и тут же передали сообщение наверх.
Цинь Лань, оставленный в лагере для командования, немедленно оседлал коня и поспешил ей навстречу.
Подъехав, он спешился, пристально посмотрел на неё, словно проверяя, цела ли она. Лишь убедившись, что с ней всё в порядке, заместитель немного расслабил плотно сжатые губы.
— Госпожа генерал.
Он коротко поклонился и с уважением предложил:
— Вы, должно быть, устали. Позвольте помочь вам сесть в седло.
Ли Шуан действительно чувствовала усталость. Без лишних церемоний она приняла его помощь, вскочила на коня и позволила Цинь Ланю вести её к лагерю.
— Ли Тин вернулся?
— Да. Военный лекарь осмотрел его. Он немного напуган, но здоров.
Ли Шуан тяжело вздохнула:
— Отец был прав… Ли Тин кажется смелым, но, выросший в столице, он слишком избалован. Стоит случиться чему-то серьёзному — и сразу ведёт себя как капризная барышня. Нужно его закалить.
Цинь Лань кивнул:
— Госпожа генерал, ему ещё не так много лет. Будьте к нему немного снисходительнее.
Он помедлил, а затем, осторожно взглянув на неё, негромко спросил:
— Маленький господин рассказывал, что в лагере разбойников появился таинственный человек в чёрной маске… Этот человек…
Ли Шуан, услышав это, невольно вспомнила ту самую сцену перед рассветом. Лицо её тут же помрачнело, в груди вспыхнуло раздражение, но она не позволила эмоциям выйти наружу.
Она оборвала его ледяным голосом:
— Не упоминай его.
Цинь Лань поднял голову, взглянул на неё, но, заметив её мрачное выражение, тут же опустил взгляд и коротко ответил:
— Как прикажете.
Кем бы ни был этот человек, у него не было права задавать Ли Шуан лишних вопросов.
Как только они въехали в лагерь, со всех сторон тут же сбежались солдаты. А из палатки, кутаясь в тёплую меховую накидку, выбежал Ли Тин.
Увидев сестру, он моментально распахнул глаза, всхлипнул и, бросившись к ней, обхватил её обеими руками.
— Сестра!
Ли Шуан, почувствовав, как брат вцепился в неё, на мгновение ослабила свою суровость. Как бы она ни была строга, Ли Тин — её младший брат, которого она всегда защищала. К тому же именно она приняла решение отправить его сопровождать военный обоз. Ошибка была на её стороне, винить его в этом нельзя.
Она тяжело вздохнула и аккуратно отстранила его.
— Иди в шатёр, — приказала Ли Шуан спокойно, а затем, подняв голову, велела позвать Ло Тэна и других заместителей.
Старый слуга, служивший в доме генерала долгие годы, поспешно накрыл Ли Тина меховой накидкой, увёл его в лагерь, защищая от пронизывающего ветра.
Юноша, уходя, обернулся и неохотно отдалился.
Ли Шуан холодно и чётко раздавала приказы офицерам, прибывшим к ней:
— Вчера людей было мало, и мы не смогли добить разбойников. Сегодня у нас нет причин сдерживаться. Поднимите три тысячи солдат и сравняйте их логово с землёй. Действовать жёстко.
Её глаза потемнели, а голос стал ледяным:
— Это должно стать уроком для всех. Пусть западные земли и их столица поймут, чем заканчивается посягательство на Великого Цзинь.
«Действовать жёстко».
Это означало, что она не оставит в живых ни одного пленника.
Ли Тин смотрел на сестру, не отрывая взгляда.
Она стояла, вытянувшись в полный рост, холодная, как зимний ветер, решительная, как клинок.
Сколько он себя помнил, сестра для него всегда была той, кто могла пошутить, поддразнить, легкомысленно повздорить с ним.
Однако сейчас он видел её совсем другой. Теперь он понимал, почему в столице за её спиной иногда шептались, называя её «дочерью тигра и волчицы».
Они не ошибались. Война не знает жалости. Ради государства приходится прибегать к хитростям, крови и убийствам.
Именно благодаря тому, что такие, как она, проливали свою кровь на границе, внутри страны люди могли жить в мире. Он сам мог сидеть в столице и спорить с сыновьями великих чиновников о какой-то ерунде, например, о сахарной фигурке.
Отец всегда говорил ему, что он далёк от сестры. Раньше Ли Тин думал, что разница только в возрасте, но теперь понял что между ними целая пропасть.
Его мир и её мир были слишком разными.
Он сжал зубы, развернулся и молча ушёл в свой шатёр.
.jpg)
0 Комментарии