— Сестра, прошу тебя! Там столько народу… Ты же не хочешь, чтобы мне потом жилось невыносимо в школе?
Когда к Мэн Тин вернулось сознание, её уже кто-то толкал вперёд.
Услышав до боли знакомый голос, она вздрогнула. Она почти инстинктивно обернулась и резко схватила девушку за руку.
— Ай! — едва не закричала та. — Сестра, больно! Отпусти!
И тут Мэн Тин поняла: что-то было не так.
Перед глазами — плотный серый туман, словно мир накрыт полупрозрачной завесой.
Она машинально потянулась к лицу — на носу оказались тёмные очки. Глаза щипало, резь была почти невыносимой. Перед ней стояла Шу Лань, выглядевшая лет на шестнадцать, с более мягким, юным голосом.
Та бросила на неё настороженный взгляд и сказала:
— Ты ведь уже пообещала мне. Не вздумай передумать, ладно?
Передумать?..
Мэн Тин оглянулась. Они находились в каком-то тёмном помещении, из зала доносилась приглушённая музыка. Она опустила взгляд — её руки были белыми, тонкими, изящными, в этом сумраке почти неестественно красивыми. Ни следа от жутких ожогов, изуродовавших их в прошлом.
Мэн Тин застыла.
Шу Лань заметила её оцепенение, её сердце екнуло. Боясь, что сестра что-то поняла, она поспешно понизила голос:
— Сестра, это важный зачёт. Если я его провалю, а папа узнает, то у него же снова может начаться приступ...
Мэн Тин наконец обернулась. Она хотела задать один-единственный вопрос:
«Почему ты тогда отпустила ту верёвку, почему позволила мне умереть?»
Она знала, что умерла. Это был конец. Однако после ужаса падения, пробуждение оказалось ещё страшнее. Она открыла глаза... и вернулась. Пять лет назад.
Шу Лань перед ней совсем юная, а сцена пугающе знакомая. Мэн Тин помнила это. Второй год старшей школы. Тогда Шу Лань умоляла помочь с творческим зачётом. Она говорила, что если провалит, в школе её перестанут уважать.
Хотя Шу Лань занималась фортепиано всего два года, особого таланта не проявляла. По сути, она дилетантка. Однако Мэн Тин долго не выдерживала уговоров и ради отца она уступила.
Возможно, именно с этого первого обмана её жизнь покатилась под откос.
Когда обман раскрылся, одноклассники начали коситься на неё с неоднозначным выражением.
Через два месяца её зрение восстановилось, и она внезапно стала школьной красавицей. Три года она провела в темноте — все привыкли считать её слепой. А потом её красота расцвела — без тени стеснения.
Парни едва могли пройти мимо и не обернуться.
Однако ради спасения Шу Лань она оказалась в огне. Мэн Тин получила ужасные ожоги, её лицо было изуродовано. Потом случилась трагедия с отцом, родственники отвернулись от неё, и в итоге — смерть под завалом.
Сейчас же перед ней стояла юная Шу Лань и тихо шептала:
— Сестра, обещаю, это просто обычный зачёт, он не влияет на рейтинг, не пойдёт в итоговую оценку. Это никому не повредит… Ты же не хочешь, чтобы меня в старших классах презирали? Наша семья и так бедствует… из-за твоих глаз...
Она вдруг осеклась, и исподлобья посмотрела на Мэн Тин.
Сердце Мэн Тин дрогнуло. В одно мгновение она поняла, что Шу Лань хотела сказать:
«Из-за того, что мы лечили твои глаза, у нас теперь нет денег».
Что смешно — год обучения Шу Лань в этой школе обходился в такую сумму, что глаза лезли на лоб.
Однако, начав всё заново, Мэн Тин теперь точно знала, что Шу Лань лгала. Никакой это не был зачёт по искусству. Всё это — ради Цзян Жэня.
В тот год он совершил проступок, и семья Цзян сослала его в профшколу Лицай. Весь женский поток затаил дыхание: каждая старалась как-то обратить на себя его внимание.
Шу Лань не стала исключением.
.jpg)
0 Комментарии