Когда Мэн Тин вернулась домой, Шу Ян сидел на диване и смотрел футбол.
— Шу Лань где?
Он обернулся. На его всегда равнодушном лице скользнуло лёгкое замешательство.
В последнее время он начал замечать, как отношение Мэн Тин к Шу Лань стало другим. Раньше она была к ней добра, звала, как и отец, «Сяо Лань», а теперь держалась от неё на расстоянии, будто рядом был вовсе не родственник, а посторонний человек.
Шу Ян ответил сухо:
— В комнате.
Мэн Тин сжала губы и ничего не сказала. Она не пошла к сестре, а направилась к себе. Из-под кровати девушка достала старый чемодан. Она открыла его, и её сердце оборвалось.
Всё внутри было перевёрнуто. Балетная пачка была смята в комок, а маленькая золотая медаль исчезла.
Мэн Тин раздвинула мятую ткань. Белое платье с разноцветными перьями тоже пропало.
Хороший вкус у Шу Лань…
В том чемодане самое ценное было именно это платье. Мама сшила его за полгода.
Цзэн Юцзе была красива, но родом из бедной деревни. Родители работали учителями, а она в юности влюбилась не в того. Не пошла на устроенное родителями свидание, а сбежала с приезжим.
Жизнь вдали от дома сложилась тяжело: работа на текстильной фабрике, постоянная усталость. Муж ушёл, оставив её беременной, но она не сломалась. Она не думала умирать, а думала, как вырастить дочь.
Когда Мэн Тин исполнилось десять, мама сшила ей то самое платье. Цзэн Юцзе была настоящей мастерицей. В то время даже состоятельные дамы мечтали носить одежду её работы.
Но она шила только до определённого момента — до того, как окончательно отпустила того мужчину. Последней её работой стало белое платье с вышивкой из цветных перьев. Каждая строчка была наполнена материнской любовью. Когда подол колыхался при движении, казалось, будто мерцает свет. Оно было в духе республиканской эпохи, с налётом старинной изысканности. Даже сейчас, в современности, это платье выглядело бы роскошно и стильно.
Для Цзэн Юцзе её дочь была ангелом, посланным небесами. Платье предназначалось в подарок на совершеннолетие.
Однако после её смерти Мэн Тин спрятала его на самое дно чемодана. Пока в прошлой жизни не случился пожар. Сгорело всё: и платье, и её лицо.
Мэн Тин закрыла чемодан, встала и пошла к комнате Шу Лань. Она постучала.
Шу Лань открыла дверь и, увидев её, тут же отвела взгляд:
— Сестра…
Мэн Тин спокойно протянула руку и сказала:
— Моё платье и медаль.
Шу Лань вытаращила глаза:
— Сестра, ну как ты можешь меня так обвинять? Пусть ты и старшая, но это уже слишком! Я, между прочим, обижаюсь!
Мэн Тин молчала и не отводила взгляда.
Перед ней стояла семнадцатилетняя девушка, почти ровесница. Разница между ними была всего в месяц.
В прошлой жизни она была к ней добра, защищала изо всех сил. Если бы Мэн Тин не спасла Шу Лань тогда, не было бы и той страшной травмы.
Шу Лань умела нравиться людям.
После смерти мамы, когда папа Шу не знал, как выразить поддержку, а Шу Ян был и вовсе безучастен, только Шу Лань звала её ласково «сестра», как будто всё у них общее.
— Мы всегда будем сёстрами, — говорила она.
Мэн Тин тогда не разглядела её настоящего лица и отдала ей всю себя.
Однако в этой жизни — больше никогда.
— Ты влюблена в Цзян Жэня, — спокойно сказала Мэн Тин, глядя ей прямо в глаза. — Поэтому и забрала мою медаль, чтобы произвести на него впечатление.
— Что за бред ты несёшь! — вскинулась Шу Лань, лицо её вспыхнуло.
— Но то платье — последнее, что осталось от моей мамы. А в медальоне — наша с ней последняя фотография. Всё остальное я уже отдала тебе, но эти две вещи — нет. Ты не имеешь на них права.
.jpg)
0 Комментарии