Они-то знали: таких девушек Цзян Жэнь терпеть не мог.
Его мать когда-то с презрением смотрела на отца — за грубость, за «вонючие деньги», за отсутствие манер. В ней всегда была ледяная надменность: даже на сына она смотрела, как на что-то грязное.
Такие женщины всегда стремятся к высотам, но напрочь забывают, на чьи деньги выстроен их фарфоровый мир.
Цзян Жэнь сидел далеко и не мог разглядеть её лица. Однако то, как она играла, в этом он не мог ошибиться. Его пальцы убрали сигарету, но взгляд остался прикован к сцене.
Мэн Тин опустила длинные ресницы. Она острее всего чувствовала именно его взгляд.
Однако в этот раз она уже не была прежней наивной девочкой. Её пальцы легко коснулись клавиш, а затем сместились на одну ноту вправо. Она намеренно сыграла фальшивый аккорд. Часть чёрных клавиш она вообще пропустила.
Магия исполнения рассыпалась. В зале поднялся ропот, кто-то зашуршал, кто-то начал болтать. Волшебство рассеялось.
Шу Лань застыла в шоке.
Как это она… ошиблась?
Цзян Жэнь хмыкнул:
— С таким позором ещё и вылезла на сцену?
Он отвёл взгляд и кинул Хэ Цзюньмину:
— Сдавай заново.
Мэн Тин не хотела расстраивать отца, не желала, чтобы он чувствовал себя виноватым, но помогать Шу Лань она больше не собиралась.
В прошлой жизни именно этот день стал переломным.
После её выступления с оглушительным успехом Шу Лань прославилась. Именно тогда, когда правда всплыла наружу — что на сцене была вовсе не она — эффект был разрушительным.
Теперь — всё будет иначе.
Она доиграла, встала и сдержанно поклонилась. Её глаза саднило, но она не подала виду, а лишь опустила веки и спокойно ушла за кулисы.
Шу Лань тут же подбежала и потащила её в раздевалку.
— Ты чего наделала?! Почему ты ошиблась?..
Мэн Тин наощупь надела тёмные очки — только тогда свет перестал слепить и причинять боль.
Она не ответила на слова Шу Лань, а та же, занятая уже другим, даже не обратила внимания.
— Быстрее, переоденемся.
Обе сменили наряды. Шу Лань с трудом втянула живот, поправляя тесную талию, и торопливо напомнила:
— Не забудь выйти через чёрный ход.
Однако Мэн Тин резко схватила её за руку и спросила:
— Шу Лань, ты меня ненавидишь?
На миг лицо той застыло, затем она натянуто улыбнулась спросила:
— Сестра, что за глупости? Ты такая хорошая, как я могу тебя не любить? Шу Ян тебя не жалует, но я… я ведь всегда к тебе хорошо относилась.
Мэн Тин отпустила руку. Она слабым движением прикрыла глаза.
Врёт.
Лишь прожив жизнь заново, она по-настоящему поняла. Шу Лань и Шу Ян — близнецы. Один притворялся, что заботится, но в душе желал ей смерти. Другой был холоден снаружи, но собирал деньги на её лечение после ожогов.
Сердце человека — потёмки. Чтобы разобраться в нём, приходится платить слишком высокую цену.
Жаль только, что в прошлой жизни она не успела вырасти и просто умерла.
В этой всё будет иначе.
Начался второй год старшей школы. Всё можно начать сначала.
Мэн Тин проводила взглядом, как Шу Лань, приподняв подол платья, поспешила прочь. Она знала: та идёт искать Цзян Жэня. В прошлой жизни, когда он с ленцой сказал: «Неплохо», Шу Лань была в восторге.
А теперь?
Заинтересуется ли он подделкой вместо оригинала?
Мэн Тин подняла с пола свою белую трость, открыла заднюю дверь и шагнула наружу.
В лицо ударил золотисто-холодный свет осеннего октября, но в её глазах всё ещё царила серая дымка.
Птичье пение звенело в воздухе, как осенняя нота — звонкое и немного прохладное. По обочинам дорожки цвели цветы, и в воздухе витал свежий, тонкий аромат, как после дождя.
Солнце поднималось.
Мэн Тин закрыла глаза и пошла вперёд.
Операция прошла успешно. Осталось два месяца, и она снова увидит небо, солнце, лица. На этот раз всё можно успеть.
— Смотри, вон там, — голос Хэ Цзюньмина был сдержан, будто он не решался сказать вслух то, что уже понял.
Из окна комнаты отдыха открывался вид на двор.
Голубое небо было кристально чистым.
Девушка, в школьной форме Седьмой средней школы, с тростью в руке шла к выходу из кампуса.
Цзян Жэнь облокотился на подоконник, глянул в сторону, куда указывал Хэ Цзюньмин, и взгляд его остановился — на хрупкой, одинокой спине Мэн Тин.
.jpg)
0 Комментарии