Её лёгкий, как утренний ветерок, голос был едва уловим. В нём звенела свежесть, и вместе с ней тихая, тонкая сладость.
Чжао Нуаньчэн застыла на месте. Она ведь сказала это шутки ради и вовсе не ожидала, что Тин-Тин поёт так… завораживающе.
Цветные стрелки,
Табличка: «Проход воспрещён»,
А под этим небом
Мы невесомы, как перья...
И действительно — разве не так? Бывают мгновения, когда всё кажется воздушным, почти невесомым.
Голос Мэн Тин был сладок, но не липок, лишён фальши и манерности. Он был искренним и живым.
Окружающие один за другим умолкали. Они оборачивались, будто очарованные.
Мэн Тин, заметив это, чуть смутилась. Она закончила куплет и опустила взгляд.
— Боже мой! — Чжао Нуаньчэн всплеснула руками, в полном восхищении. — Ты поёшь, как ангел! Просто невероятно!
Мэн Тин растерялась на мгновение.
На самом деле танцы и игра на фортепиано всегда давались ей лучше, чем пение. Однако всё это осталось в прошлом — том, что сгорел вместе с болью, огнём и утратой. Теперь это было слишком далеко, чтобы снова к нему прикасаться.
Песня была старая. Называлась она «Солнечный свет заливает город». В её исполнении она звучала по-новому: как светлое, почти трепетное воспоминание.
Сначала настроение царило приподнятое, но стоило пройти хоть немного, как стало ясно: это вовсе не лёгкая прогулка.
Чжао Нуаньчэн чувствовала себя выброшенной на берег рыбкой, будто была без сил, без воздуха. Ноги налились тяжестью, каждый шаг давался с трудом, будто вязнешь в болотной жиже.
— Мамочки… Всё, я сдаюсь! Это хуже, чем сборы в армии…
И страдали не только ученики. Даже самые выносливые учителя шли, потирая ступни, тяжело дыша.
Кроссовки не спасали: пятки ныли нещадно.
Фань Хуэйинь, хотя и устала, держалась стойко, как и подобает классному руководителю.
— Ребята! Я всегда говорю: терпение — важнейшее качество. Учёба — как подъём в гору: только упорные достигают вершины. А она — это поступление в хороший вуз. Так что не сдавайтесь!
Чжао Нуаньчэн чуть не разрыдалась.
— Да мы всё это понимаем… — прошептала она Мэн Тин, — но умереть здесь и сейчас было бы проще...
Мэн Тин вытерла пот со лба. В рюкзаке у неё был и термос, и ланч, и зонт, так что лёгкой прогулкой это точно не назовёшь.
Начали в семь тридцать. Сейчас — десять утра, а пройдена всего лишь четверть пути. Печальная арифметика.
Учительница Фань бодро подбодрила:
— Чем раньше поднимемся и загадаем желания, тем скорее начнём спуск!
Ученики вяло и почти безмолвно потянулись за ней. Никому уже не хотелось ни петь, ни болтать.
Строй быстро рассыпался: кто-то отставал, кто-то вырывался вперёд.
Учителя переглянулись и приняли решение: одна осталась с теми, кто выбился из сил, остальные повели колонну дальше.
Многие вздохнули с облегчением.
Однако Фань Хуэйинь, упрямая, как всегда, повела свой первый класс вперёд.
Одноклассники переглянулись: «У нас есть одна мысль… Но, честно говоря, не уверены, стоит ли говорить её вслух».
Класс 12 еле плёлся в хвосте.
Шэнь Юйцин, не скрывая раздражения, с середины пути бурчала:
— Ну и зачем нам эта гора? Лучше бы просто дали день отдыха…
Услышав, что уставшие могут остаться внизу, она мигом взяла «отгул», не заботясь о том, как это выглядит.
Шэнь Юйцин присела на камень, расправила юбку, вытянула ноги и теперь с явным удовольствием наблюдала, как первый класс карабкается вверх.
— Ага! — хихикнула она. — А ведь у них классная — сама «училка-гром». Держит в ежовых рукавицах. Смотрите, как дожимает!
Подруга рядом легко толкнула её в бок:
— Эй, чего тебе?..
Фраза замерла на губах Шэнь Юйцин. Она подняла голову и застыла.
Позади колонны, не спеша, двигалась группа парней. Её взгляд зацепился за одного.
Цзян Жэнь шёл впереди. Руки в карманах, куртка небрежно накинута на плечи. Он двигался легко, расслабленно, словно не на подъёме, а на вечерней прогулке.
И да, он был не из Седьмой школы.
Но сейчас…
.jpg)
.jpg)
0 Комментарии