В последние несколько дней он чувствовал себя точно так же, но, похоже, никто этого не замечал. Даже Ли Шуан ни разу не спросила его, как он.
Она любит того принца.
Значит, ничего больше для неё не имеет значения. Она видит этого принца так же, как он когда-то увидел её? Когда он смотрел на неё, всё вокруг теряло цвет. Весь мир становился пустым, а она — единственным светом. Светом, который притягивал его. Как мотылька, который летит в огонь, даже если знает, что погибнет.
Однако никто не знал, чего ему это стоило, чтобы сдерживаться. За эти дни он раз за разом одерживал победу над своей сущностью, сдерживая себя, чтобы не приблизиться к ней. И каждая такая победа болела сильнее, чем если бы он просто сгорел в пламени.
Он ей не нравится. Она не нуждается в нём.
Эти слова снова и снова звучали в его голове, замораживая всё внутри.
Это была не просто метафора. Он действительно начал мёрзнуть.
Огненный узор на его груди остывал, а краски становились тусклыми. Ночами, когда он превращался во взрослого, если не укутывался в одеяло, северный холод сковывал его тело. Он знал, что замёрзнет.
Такого никогда не случалось раньше.
С того дня, как он сбежал из того леса и встретил Ли Шуан, его кровь всегда была горячей. Даже когда он стоял раздетым среди снежной бури, ему было не холодно.
Но теперь…
— Генерал Ло! Генерал Ло!
Внезапно снаружи раздался испуганный голос. Цзинь Ань сразу узнал его.
Это был Ван Чаншань, один из личных охранников Ли Шуан. Но что он делает здесь?
Ведь вся стража должна была сопровождать её…
Цзинь Ань повернул голову. В шатре было темно.
Оказалось, он пролежал так долго, что уже наступила ночь. Почему он не заметил, как прошло время? Как оно просто стёрлось?
— Генерал Ло! Генерал и Его Высочество попали в засаду! Они пропали!
Цзинь Ань замер. Его зрачки медленно сузились.
В следующее мгновение он резко поднялся.
Глухой удар сердца.
Кровь, до этого казавшаяся замёрзшей, хлынула по венам с новой силой. Цзинь Ань босыми ногами ступил на холодную землю, но не почувствовал ни капли холода.
Его тело резко рванулось вперёд, и в следующее мгновение он уже оказался за пределами лагеря.
Выхватив из темноты Ван Чаншаня, он схватил его за ворот и резко спросил:
— Что ты сказал?
Глаза Ван Чаншаня расширились от шока. При свете факелов на военных укреплениях его зрачки отразили его же страх.
Перед ним больше не был ребёнок. Цзинь Ань стал взрослым.
Красные, словно налитые кровью, глаза. Огненные узоры, вздымающиеся от груди к вискам. Его одежда, сшитая на тело ребёнка, теперь разошлась по швам, не выдержав ширины плеч и крепких мышц. Разорванные лоскуты висели на его теле, словно ветхая ткань.
— Ты… ты кто такой?! — выдохнул Ван Чаншань.
— Кто ты такой?! — раздался новый голос.
Ло Тэн услышал шум и выбежал из шатра. В руке он сжимал боевой клинок, которым тут же указал на Цзинь Аня.
Он, нахмурив брови, спросил:
— Ты — человек в чёрных доспехах?
Цзинь Ань не обратил на него внимания, он даже не обернулся. Всё его сознание замкнулось на одном.
Ли Шуан.
Он сжал кулак, сильнее впиваясь пальцами в одежду Ван Чаншаня.
— Где Ли Шуан?
Тот перестал обращать внимание на происходящее и тут же повернулся к Ло Тэну:
— Генерал Ло! Запрашиваю подкрепление! Генерал и Его Высочество пропали! Они исчезли в подземной темнице под тем лесом!
Подземная темница…
Как только эти слова прозвучали, пальцы Цзинь Аня разжались. В тот же миг его сознание захлестнуло видение.
Кровавое.
Хаотичное.
Сначала — чьи-то руки с лезвием, вспарывающим его грудь,
потом — его собственный крик, полный боли и ужаса,
а затем… что-то ползёт по коже, зарываясь внутрь…
И снова — кровь, бойня, дикая, неистовая резня.
Бегство.
Головная боль ударила, словно пылающее копьё, но он её не почувствовал.
Было неважно. Только одно имело значение.
Он знал, где находится эта тюрьма.
Он знал, где Ли Шуан.
Он должен её спасти.
Даже если она не любит его.
Даже если она готова ради другого человека вонзить в него клинок.
Даже если она никогда не примет его, никогда не будет с ним рядом, никогда не захочет его видеть…
Он всё равно должен её спасти.
Изо всех сил.
Не жалея себя.
Не щадя жизни.
Пусть даже ценой собственной смерти.
Он не мог отказаться.
Не мог сдаться.
Это был его долг.
Его инстинкт.
Его единственная, непреложная истина.
.jpg)
.jpg)
.jpg)
0 Комментарии