Пока Цзи Юн говорил, в его глазах не было ни капли улыбки. Доу Чжао даже показалось, что в его взгляде мелькнуло насмешливое раздражение.
«Всё ещё злится из-за моих слов о «приличии»? — с удивлением подумала она. — Вот уж не ожидала, что он окажется таким мелочным…»
С лёгкой улыбкой она ответила:
— Значит, вы решили поехать в храм Дацисы за постной едой? Увы, я не смогу составить вам компанию — под Новый год у меня так много дел!
Её отказ явно не обрадовал Цзи Юна — в уголках его губ мелькнула холодная усмешка.
Не обращая внимания на его реакцию, Доу Чжао повернулась к братьям Доу Чжэнчану и Доу Дэчану:
— Как поживают Пятый дядя, Пятая тётя и Шестой дядя? Отец не передал вам никаких слов?
Доу Чжэнчан с улыбкой ответил:
— Пятый дядя и тётя чувствуют себя хорошо. Десятая невестка вот-вот родит. Пятая тётя мечтает о девочке, говорит: «Сначала цветы, потом плод». Отец, который раньше жил у Пятого дяди, в сентябре переехал в Аллею Цзинъань, к Седьмому дяде. В свободное время он любит бродить по антикварным лавкам у храма Дасянго, а Седьмой дядя — слушать проповеди в монастыре Тяньнин. Отец немного поправился, а Седьмой дядя остался прежним.
Доу Чжао вспомнила о Бочане и Цзичане — сыновьях Пятого дяди. Бочан женат на дочери Го Сюня, заместителя министра жертвенного ведомства, а Цзичан — на дочери учёного из Ханьлиньской академии.
В своей прошлой жизни она лишь изредка видела обеих невесток, но не была с ними близко знакома. В этой жизни она и вовсе не встречалась с ними.
Госпожа Цай забеременела сразу после свадьбы и родила двух сыновей. Из-за частых беременностей она не могла ездить на поклонение предкам. Госпожа Го же, напротив, четыре года оставалась бездетной. Хотя она могла бы вернуться домой, но, опередив её, госпожа Цай установила негласный порядок, и госпожа Го посчитала неприличным выставлять себя напоказ.
Услышав о её беременности, Доу Чжао вдруг вспомнила, что в предыдущей жизни госпожа Го родила лишь одну дочь и осталась в тени между волевой госпожой Цай и наложницей Бай, родившей четырёх сыновей. Даже когда её отец стал Цензором левой палаты — чиновником второго ранга — она не получила настоящего влияния.
— Раз Десятая невестка на сносях, — с улыбкой сказала Доу Чжао, — может быть, я сошью ей пару детских одежек и передам?
— Это было бы замечательно! — с радостью воскликнул Доу Чжэнчан. — Отец хочет, чтобы мы с матерью после Нового года отправились в столицу. Сестра, почему бы тебе не поехать с нами?
С Шестой тётей? — Доу Чжао с удивлением взглянула на госпожу Цзи.
В её лице читалась искренняя радость, и она поспешно спросила:
— Это отец велел тебе это передать?
— Да, — подтвердил Чжэнчан. — Он также передал письмо для матери, но я ещё не успел его отдать, так как мы спешили к бабушке.
Улыбка госпожи Цзи стала ещё ярче, и она взглянула на кормилицу Ван, которая сопровождала братьев в столицу.
Та с улыбкой кивнула.
Госпожа Цзи едва сдерживала волнение.
— Ты ведь давно не видела отца, — мягко произнесла она. — Почему бы тебе не поехать с нами в столицу? Остановимся в доме семьи Цзи в квартале Юцяо. Там мы пробудем всего полмесяца, а потом сразу вернёмся обратно.
Значит, к семье Ван идти не придётся… и Ван Инсюэ можно не видеть…
Но Доу Чжао совсем не хотелось возвращаться в столицу.
Особняк Хоу Цзинин находился всего в трёх улицах от Юцяо. Она не хотела встречаться с теми, кого старалась избегать даже во сне.
— Не думаю, что поеду, — спокойно ответила она. — Доу Мин ещё дома…
Цзи Юн вдруг холодно перебил её:
— Ты хочешь приглядывать за Доу Мин? Или просто не хочешь останавливаться в доме семьи Цзи?
Даже если это так, разве это не её право?
Доу Чжао сделала вид, что не услышала его, и, обращаясь только к госпоже Цзи, сказала:
— К тому же, госпожа Цуй обожает тушёную свинину. Без меня она ни за что не ограничит себя в её употреблении.
Госпожа Цзи решила, что речь идёт о нежелании встречаться с семьёй Ван, и, хотя немного разочаровалась, больше не настаивала:
— Тогда скажи, может быть, что-нибудь привезти тебе из столицы? Там столько редкостей…
Доу Чжао, вспомнив, что Су Лань любит воссиган (一种丝糖, «вощёная нуга»), не стала церемониться:
— Если не затруднит, привезите, пожалуйста, два свёртка воссиган, ещё — десять или восемь коробочек «восьмисоставных угощений» из Фусянчжая — хочу подарить кое-кому. А ещё — засахаренные сливы, абрикосы, маслины и цукаты из зимней дыни из лавки Линя. Всего по два пакета.
— Не боишься, что повозка под тяжестью рухнет? — рассмеялась госпожа Цзи, но в её глазах мелькнуло недоумение.
Она никогда не была в столице... Откуда ей так хорошо известны все местные лакомства?
Возможно, Доу Мин рассказывала ей о них, и она запомнила.
В сердце госпожи Цзи что-то кольнуло. Она взяла Доу Чжао за руку:
— Не переживай. Я привезу всё, что ты просишь, и ни одной вещи не забуду.
Все в комнате рассмеялись.
Кроме Цзи Юна — он по-прежнему сидел с каменным лицом.
Даже Доу Чжэнчан, обычно сдержанный, позволил себе подшутить:
— Четвёртая сестра, может быть, и одежду с украшениями попросишь? На Восточной улице в столице полно лавок с таким добром. Правда, я сам туда ни разу не заглядывал. Пусть мать тебе что-нибудь привезёт — а мы с братом понаносим!
Обстановка в комнате стала уютной и лёгкой.
Но несмотря на общий смех, негласное игнорирование Доу Чжао и холодность Цзи Юна оставались в воздухе — тонкой нотой между строк.
Хэ Юй бросил быстрый взгляд на Доу Чжао, а затем на Цзи Юна. В его глазах заискрился неподдельный интерес.
[1] Тип
традиционной китайской сладости, известной как вощёная
нуга или шелковая ириска, тянущаяся, сладкая, часто делается из
сахара, кунжута, мёда. Любима детьми и девушками — упоминание создаёт уютную,
домашнюю атмосферу.
[2]
Известная историческая лавка в столице, специализировавшаяся на деликатесах.
Упомянутое «восьмисоставное угощение» (八珍糕 или 八宝点) включало орехи, финики, бобы,
каштаны и другое. Такие блюда дарили к праздникам — символ заботы и достатка.
.jpg)
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии