Девять оттенков пурпура — Глава 102. Парные надписи к весне (часть 1)

Обратный путь в Западный двор прошёл в непривычной тишине.

Сусин и Сулань уехали в уезд Чжэндин — отдать дань памяти своему отцу в первую годовщину смерти, и компанию Доу Чжао в повозке составляла только бойкая Ганьлу.

— Госпожа, вы чем-то озабочены? — с мягкой улыбкой спросила она.

— Нет, ничего… — рассеянно отозвалась Доу Чжао. — Просто вспомнила прошлое.

Прошлое? — с удивлением подумала Ганьлу. Четвёртой госпоже всего-то сколько лет? Что за «прошлое» у неё могло быть? Что такого могло случиться?

Но, подражая манерам служанок из покоев госпожи Цзи, она не выдала своих мыслей, а лишь внимательнее следила за лицом госпожи.

А та, не замечая её взгляда, была погружена в свои воспоминания.

В прошлой жизни, когда ей было всего четырнадцать, Шестая тётя уехала в столицу. Вскоре после этого она купила дом с двумя дворами в Кошачьем переулке, рядом с монастырём Цзинъань, — готовилась к свадьбе сына, Доу Чжэнчана.

Женился он на племяннице жены родственника по линии Шестой тёти — барышне по фамилии Хан, из состоятельной семьи в Цзяннани. Хозяйничать та умела так себе, но была блестяще образована. Доу Чжэнчан советовался с ней по каждому своему сочинению, и впоследствии стал признанным мастером жанра восьмичастного эссе. Всё, что он редактировал, моментально расходилось по всей стране. Они были одинаково мыслящими, и по-настоящему любили друг друга.

Поэтому Шестая тётя осталась в столице, ухаживала за мужем и молодыми, и вернулась в Чжэндин лишь незадолго до самой перерождения Доу Чжао.

Неужели и в этой жизни они вот-вот разъедутся?..

Подумав об этом, она ощутила резкую боль в груди. Ещё немного — и слёзы навернулись на глаза.

…

Несколько дней подряд Доу Чжао была подавлена.

Бабушка решила, что внучка просто устала, и посоветовала ей отдохнуть:

— Нас ведь на праздник всего трое. Даже если чего-то не хватит — не страшно…

Доу Чжао захихикала, ловко воспользовавшись поводом, чтобы сдать дела Сусин, которая как раз вернулась, а сама спряталась в комнате — занялась рукоделием.

Если в этой жизни Шестая тётя снова останется в столице, то, может быть, они уже почти не увидятся… А ведь столько лет она заботилась обо мне, как родная мать. Хочу сшить ей одежду своими руками — пусть будет на память.

… 

Слухи о её «болезни» быстро поползли по дому.

Доу Мин подолгу стояла у двери, но так и не решалась войти. В конце концов, развернулась и ушла.

Доу Чжао лишь слегка покачала головой.

Она всегда верила, что природа человека добра, но… Доу Мин просто не повезло.

Сначала — Ван Инсюэ, использовавшая дочь как пешку против собственного отца, исказившая суть материнской любви. Потом — госпожа Ван Сюй, баловавшая до потери здравого смысла, не думая о будущем девочки. А теперь вот и она сама — не ахти какая воспитательница, если судить по её троим детям в прошлой жизни…

Значит, и здесь Доу Мин придётся учиться через боль.

… 

Когда слухи дошли до Восточного двора, госпожа Цзи примчалась немедленно.

— Просто зима, холодно, — объясняла ей Доу Чжао. — Захотелось понежиться в постели.

Госпожа Цзи, увидев румянец на её щеках и живой блеск в глазах, поняла, что та говорит правду. Немного поболтав, она ушла восвояси.

Но старшая госпожа всё же прислала кормилицу Лю проверить, как она. Потом пришли лично Вторая и Третья госпожи, за ними — вторая и третья невестки, Йи`эр и Шу`эр, супруга Доу Фаньчана, жена Доу Хуачана и супруга Доу Цицзюня, госпожа Ци… Комната была забита до отказа.

Пришлось повторять одно и то же:

— Не болею я. Просто немного устала.

Но даже Доу Шихен прислал с управляющим мешочек с лекарственными травами.

Если так пойдёт и дальше, боюсь, и Доу Сючан с Доу Юйчан людей пошлют справляться о здоровье…

Делать было нечего — пришлось «выздороветь».

Сёстры Бе хохотали без остановки.

— Теперь я понимаю, каково это — быть Императором, — не без иронии сказала Сулань. — Хочешь пропустить одно заседание — и не только наложницы, но и весь кабинетный совет выстроится у двери.

Сусин добавила:

— Видимо, уединяться в гуще дел — не всем по плечу.

Доу Чжао, подмигнув:

— Кстати о госпоже Бе… Тот самый Лянби оказался полезным?

Оказалось, что после отъезда сестер Бе, Чжао Лянби предъявил «перьевую бирку», которую дала ему сама Доу Чжао — своего рода пароль. Раз это поручение Четвёртой госпожи, сёстры Бе, как женщины, с благодарностью позволили ему взять на себя все внешние хлопоты. Он сопроводил их в уезд Чжэндин, организовал жертвенные подношения, устроил поминальный обед, встречал гостей.

Сусин и Сулань — то ли не заметили подтекста, то ли не поняли намёка:

— Как же не помог! Всё устроил на высшем уровне. Мы только благодарить его можем.

Доу Чжао не нашлась, что ответить.

В прошлой жизни, не будь сестер Бе, Чжао Лянби и Ганьлу вполне могли бы пожениться. Они уважали друг друга — и это было красиво. А теперь… теперь он встретил Сусин.

Что ещё может измениться?..

…

Тем временем Цзи Юн прислал слугу с двумя корнями женьшеня — каждому по пятьдесят лет.

— Наш господин велел сказать, — вежливо произнёс Цзышан, — чтобы госпожа нарезала корень на ломтики и каждый вечер перед сном клала по кусочку под язык. Успокаивает дух, восполняет силы.

Вот уж поистине род столетней знати — дарят то, что другие и за деньги достать не могут.

Доу Чжао с улыбкой поблагодарила:

— Передай господину, что я уже и так чувствую себя намного лучше. А за женьшень — особая благодарность.

 

Вернуться к оглавлению