Blossom/Девять оттенков пурпура — Глава 104. Предложение о браке (часть 1)

Доу Чжао неловко усмехнулась:

— Моё подозрение с каждым днём крепнет!

— Это вовсе не излишняя подозрительность, четвёртая барышня, — покачал головой Чэнь Цюйшуй. — Мы с вами, по сути, лишь вьюнки, обвившиеся вокруг дерева по имени семья Доу. У нас нет доступа к корневой системе, к источнику всей информации. Нам остаётся лишь по мелочам угадывать, куда может склониться ветвь, чтобы не оказаться в положении, которое нас погубит. — Он замолчал на миг, лицо его стало серьёзным. — Я признателен вам за доверие, за то, что вы делитесь со мной семейными делами. И потому в какой-то мере понимаю ваше положение. Вы хотите полагаться на себя, и я это уважаю. Но вы хорошо обдумали своё решение? На такой путь уходят годы. Иногда — десятилетия.

— Я не просто подумала, — кивнула Доу Чжао, — я ясно осознаю, насколько этот путь будет тернист. Я — женщина. Я не могу создать свой собственный род, значит, должна полагаться на семью Доу. Это — первое препятствие. Я не собираюсь выходить замуж, следовательно, у меня не будет детей, а значит, в моей линии не появятся цзиньши. Без этого нам придётся искать политическую опору вовне. Это — второе. Хотя у меня и есть крупные активы, моя ежегодная рента — всего десять тысяч лянов серебра. Даже с канцелярской лавкой и помощью таких людей, как Фань Вэньшу, нам понадобится минимум пять лет, чтобы хоть как-то заявить о себе. Даже если мы станем лучшими в Северной Чжили, доход всё равно будет каплей в море — ведь нам нужно содержать целую сеть людей, способных в любой момент собрать сведения. Это — третье препятствие. Если даже я могу всё это увидеть, вы, господин Чэнь, наверняка видите ещё дальше и глубже.

Она добавила с искренностью:

— Хотя я не говорила вам этого прямо, но я по-настоящему благодарна, что вы согласились помочь мне.

Чэнь Цюйшуй вскочил и низко поклонился:

— Мне стыдно… По правде говоря, стыдно до глубины души. У старика вроде меня знаний не густо, и едва ли я смогу принести вам реальную пользу…

— Не стоит скромничать, господин Чэнь, — с лёгкой улыбкой возразила Доу Чжао. — Без вас мы бы не были там, где мы есть. — В её взгляде сверкнуло спокойное и твёрдое сияние. — Но и отступать только потому, что путь труден, я не собираюсь. Мы хотя бы должны попытаться.

Чэнь Цюйшуй кивнул с благоговением:

— Именно этот дух я и уважаю в вас, четвёртая барышня.

В этом заключалось всё, что он ценил в ней.

Никогда не сдаваться — несмотря ни на что.

И сердце, давно утратившее пыл, вновь забилось с живой силой.

Когда у человека есть убеждённость и мужество идти вперёд, сколь бы извилистым ни был путь, в конце непременно расцветёт плод.

Он боялся лишь одного — что Доу Чжао сойдёт с этой дороги посередине.

Разговор был серьёзным, и воздух в комнате заметно потяжелел.

Доу Чжао не любила подобного настроения.

Она улыбнулась и, словно подбадривая Чэнь Цюшуя, сказала:

— Посмотрите, как далеко мы уже продвинулись. Моя рента выросла с тысячи до десяти тысяч лянов, мы наняли Дуань Гунъи и Чэнь Сяофэна для охраны. Разве раньше мы могли об этом мечтать? Жизнь долга, кто знает, что нас ждёт впереди? Надо просто верить!

Чэнь Цюйшуй рассмеялся, наконец оттаяв:

— Прекрасно сказано! Раз уж вы не теряете веру, я — хоть и стар и немощен — пойду за вами хоть на край света!

Доу Чжао невольно улыбнулась, подняв чашку чая в знак тоста.

Чэнь Цюйшуй осушил её залпом.

Они обменялись взглядами и рассмеялись.

… 

Через несколько дней с севера вернулся Цуй Шисань.

— Всё улажено, — доложил он. — Всех, кого ты велела, я навестил. — Затем подозрительно нахмурился: — Ты что, и вправду хочешь отправить меня вторым приказчиком в столичную лавку? Я ведь ничего в этом не смыслю. Может, сначала поучиться пару лет в здешнем магазине? К тому же, Фань Вэньшу и так отлично справляется. Зачем там ещё один управляющий?

Что до настороженности Фаня Вэньшу, которую тот скрывал под радушием — в прошлом Цуй Шисань, возможно, вступил бы в прямой конфликт. Но, побывав вместе с Доу Цицзюнем среди батраков и сезонных рабочих, он многое переосмыслил. Теперь ему казалось, что поведение Фаня Вэньшу — вполне естественно и понятно. Раз тот не совершал ничего дурного — и придираться не к чему.

Доу Чжао молчала. Белые, тонкие пальцы с чёткими суставами небрежно скользили по изумрудной глазури чайной чашки. Наконец, она мягко проговорила:

— Шисань, ты слышал про мою мать?

Цуй Шисань замер. Его взгляд потух, он отвернулся и тихо пробормотал:

— Нет… Не слышал…

— Лжёшь, — весело рассмеялась Доу Чжао. Её голос был ясен, как струна.

Цуй Шисань смутился.

Доу Чжао неторопливо продолжила:

— Семья Ван слишком влиятельна. Сейчас я не могу с ними связываться. Но это не значит, что не смогу в будущем. Я посылаю тебя не в приказчики, чтобы мешать работе канцелярской лавки, а для другого — чтобы через торговлю наладить связи с чиновниками, которые могли бы снабжать нас сведениями о дворе.

Она поведала Цую Шисаню свой замысел.

Выражение его лица резко изменилось.

— Ты хочешь отомстить госпоже Ван? — вскочил он. — Я… я не стану участвовать в таком деле!

Доу Чжао горько усмехнулась.

Как непредсказуема бывает жизнь.

Человек, что в прошлой жизни был ей верен до конца, теперь в этой жизни отказывается без колебаний.

— Отомстить госпоже Ван? — она спокойно подняла чашку. — Ты переоцениваешь её… и недооцениваешь меня.

 

Вернуться к оглавлению