Чувства Доу Чжао были неоднозначными.
Если эта внезапно появившаяся женщина — её мачеха, то, скорее всего, попытка матери выяснить её происхождение ни к чему не приведёт.
Мачеху звали Ван Инсюэ, и она была дочерью Ван Сина.
Ван Син, известный также под именем Юйшэн, родился в деревне Наньва уезда Линшо в Северном Чжили. В тридцать шестом году правления Чжидэ он успешно сдал императорские экзамены и получил титул цзиньши. Сначала он занимал должность чиновника в Министерстве чинов, а затем стал помощником начальника Управления императорских колесниц[1] в Министерстве военных дел. В то время монгольский вождь Алтан-хан неоднократно нарушал границы на севере. Генерал Ши Дуаньлань, ответственный за охрану Датуна, обратился с просьбой разрешить торговлю лошадьми, чтобы успокоить кочевников.
Ван Син представил доклад под названием «Запрос об отмене торговли лошадьми», в котором категорически утверждал, что предложение Ши Дуаньланя содержит «десять несообразностей и пять ошибок». Когда великий секретарь церемониального ведомства Чэнь Дун вступился за Ши Дуаньланя, Ван Син обвинил его в «пяти изменах и пятнадцати преступлениях».
На четвёртом году правления Юнмин его подвергли сотне ударов палками и заключили в тюрьму смертников. Однако, несмотря на пытки, он не написал покаянного письма. Благодаря усилиям наставника Вана — великого секретаря и министра чинов Цзэна Ифэня, после смерти Чэнь Дуна, приговор был заменён на ссылку в Синин на шестом году Юнмина.
В последующие годы монголы продолжали беспокоить границы, а торговля лошадьми оказалась нарушенной.
В четвёртом году правления Чэнпин, спустя три года после того, как его мачеха вышла замуж, Ван Син был восстановлен в должности благодаря рекомендации Цзэна Ифэня. Сначала он был назначен уездным магистратом в Синтай в провинции Шаньдун, а затем его последовательно перевели на должности в Министерстве юстиции, Министерстве ритуалов и Министерстве военных дел. За полгода он получил четыре повышения.
С момента ссылки прошло десять лет, и за это время сменилось два императора.
К моменту болезни Доу Чжао карьера Ван Сина достигла своего пика — он стал великим секретарём Восточного павильона и министром ритуалов[2].
Семья Ван была скромным родом из Наньва, где из поколения в поколение жили крестьяне и учёные. После того как Ван потерпел неудачу, его жена, госпожа Сюй, продала всё своё имущество, чтобы спасти мужа. Когда приговор был смягчён до ссылки, старший сын Вана, Чжибин, сопровождал своего больного отца в Синин. Госпожа Сюй осталась с невесткой, госпожой Гао, вторым сыном Ван Чжишао и дочерью Инсюэ.
Не имея стабильного дохода, госпожа Гао добровольно продала своё приданое, получив триста лян серебра. Тридцать из этих денег ушли на покупку четырёх му земли, а остальное было потрачено на содержание Вана и Чжибина в Синине. Жизнь была крайне тяжёлой.
В то время как семья Гао проявила благородство, другие, такие как семья Лэй, куда была сосватана Ван Инсюэ, поступили иначе. В восьмом году Юнмина, видя, что Цзэн Ифэнь ушёл в отставку, а у Вана нет шансов на возвращение, семья Лэй разорвала помолвку с четырнадцатилетней Инсюэ.
Инсюэ, собравшись с силами, продала подарки, полученные от семьи Лэй. Вместе со служанкой госпожи Гао она начала скупать хлопок, что приносило семье доход и позволяло содержать отца в ссылке до его возвращения.
Когда третья тётя сообщила матери, что отец уже отправил слугу за этой женщиной, а после совета с первой тётей они решили встретить её в имении, которое было частью приданого первой тёти, Доу Чжао расплакалась, вцепившись в материнскую юбку. Она ни за что не хотела отпускать её.
Мать пыталась утешить дочь, едва сдерживая гнев.
Но третья тётя внезапно улыбнулась с озорством:
— И правильно. Если кто-то спросит, скажем, что Шоу Гу поехала к первой тётушке на цветы посмотреть!
Мать неохотно согласилась и, погруженная в свои мысли, поехала с третьей тётей.
Первая тётя уже ждала их у вторых ворот.
Она взяла мать за руку, внимательно осмотрела её с головы до ног и одобрительно кивнула:
— Я боялась, что ты не справишься. Но теперь вижу — напрасно.
На матери был надет алый жакет с узором «ваза и хурма» — символом жены. Её чёрные, словно лакированные, волосы были собраны в «конский хвост», а сбоку красовалась только одна заколка в форме пиона, украшенная жемчужинами величиной с семя лотоса. Между белоснежным запястьем и рукавом поблескивал изумрудно-зелёный браслет — воплощение сдержанной роскоши и благородства.
Третья тётя также не удержалась от похвалы:
— Седьмая свояченица всегда умела хорошо одеваться, но сегодня ты особенно хороша.
На губах матери мелькнула горькая усмешка, которая тут же сменилась поклоном:
— Сегодняшнее дело — тяжёлое. Прошу вас, сёстры, помочь мне.
— Ну что ты! — в один голос ответили тёти, мягко подтолкнув мать вперёд. В их взглядах читалась материнская забота. — Мы не дадим седьмому брату совершить опрометчивый поступок.
Мать немного успокоилась.
Первая тётя с улыбкой взяла на руки Доу Чжао:
— Шоу Гу, у тёти за домом расцвели камелии. Не хочешь потом взять с собой служанок и помочь мне срезать ветки для вазы?
Однако её взгляд уже остановился на Туонянь и Сянцао, которые стояли позади.
Доу Чжао крепко обняла шею первой тёти:
— Хочу… к маме… к первой тёте… к третьей тёте!.. — и заплакала так жалобно, что первая тётя вздрогнула.
Мать поспешно забрала дочь, её лицо покраснело от смущения:
— Не знаю, что с ней происходит. В последние дни она всё время ходит за мной. Стоит мне отойти — сразу начинает плакать, и никто не может её успокоить…
[1] Управление императорских колесниц — подразделение Министерства военных дел, отвечающее за транспорт императорского двора.
[2] Великий секретарь Восточного павильона — одна из высших должностей в правительстве. Служившие там чиновники фактически были членами правительства, подобного современному кабинету министров.
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии