Мать была гордой женщиной. Она уже дала согласие на то, чтобы Ван Инсюэ вошла в семью, и не собиралась менять свои решения из-за таких мелочей, как дата её заселения.
Когда «болезнь» Доу Чжао немного отступила, мать пригласила Первую и Третью невесток, чтобы обсудить вопрос о том, как принять Ван Инсюэ в их дом. А Доу Чжао отправили прыгать через верёвочку во внутреннем дворе.
Четыре девочки-служанки носили имена Сюаньцао, Моли, Цюкуй и Хайтань. Мать ценила прямодушный характер Туонян и дала ей новое имя — Сусинь, которое хорошо сочеталось с именем Ючжэнь, служанки, которая раньше прислуживала самой госпоже, а теперь была приставлена к комнате Доу Чжао. Обе считались старшими служанками четвёртой барышни.
Туонян понравилось её новое имя, но «Туонян» уже приобрело особое значение для Доу Чжао. Ей было привычнее называть её по-старому, и в доме началась путаница: кто-то звал Сусинь, кто-то — Туонян. К счастью, Туонян была весёлым человеком и откликалась на оба имени с одинаковой охотой.
Доу Чжао не была обычным двухлетним ребёнком и не проявляла особого интереса к детским забавам, таким как скакалка.
Она решила заглянуть в кабинет деда в поисках книг о сверхъестественном. Если ей удалось «переродиться», то, вероятно, в этом мире были и другие подобные случаи. Возможно, в записях и летописях удастся найти хоть какую-то зацепку.
Доу Чжао попросила Туонян отнести её в кабинет деда. Та без колебаний оставила верёвку и понесла её к залу Хэшоу.
Проходя мимо лотосового пруда, они заметили нянюшку Ю, которая стояла у сада с камнями из озера Тайху и разговаривала с мужчиной в официальных одеждах зелёного цвета, сшитых по лючжоской моде.
Их беседа была тихой и подозрительной — почти шёпотом.
Доу Чжао задумалась и, указав на пруд, сказала:
— Пойдём туда.
Туонян, не подозревая ни о чём, пересекла извилистый каменный мост и направилась к саду у Тайху. Но ни нянюшки, ни мужчины там уже не было. Сомнения не рассеялись, но они уже возвращались обратно, как вдруг столкнулись с Первой и Третьей тётками.
Доу Чжао тут же соскользнула вниз и почтительно поклонилась. Первая тётка подняла её на руки и произнесла: «Наша Шоу Гу с каждым днём всё милее!» Третья тётка, улыбаясь, подхватила: «Точно! Прямо копия седьмой невестки в детстве».
Но по мере того как они говорили, их улыбки постепенно меркли. Первая тётка вздохнула с явным сожалением: «Эх… происхождение Ван Инсюэ есть то, что есть. Если она родит мальчика, боюсь, как бы ни была добродетельна седьмая невестка, ей придётся отступить».
Значит, они все знали о беременности Ван Инсюэ. Брови Доу Чжао едва заметно дрогнули. Третья тётка произнесла с тоской: «Судьба».
Видимо, почувствовав, что такие вздохи неуместны в присутствии ребёнка, Первая тётка заставила себя улыбнуться.
— Всё вспоминаем прошлое, беспокоимся о чужом. У седьмой невестки всё было гладко, но теперь, пройдя через испытания, она станет мудрее. Посмотри, как разумно она действует сейчас.
Третья кивнула и спросила Туонян, куда они направляются. Узнав, что в кабинет деда, она посоветовала быть осторожной на мостиках, чтобы не поскользнуться. И, попрощавшись, обе тётки удалились через вторые ворота.
У Доу Чжао внезапно пропало всякое желание идти в зал Хэшоу.
— Вернёмся в покои, — приказала она Туонян.
Служанка без лишних слов развернулась и пошла обратно.
Внутренние покои.
Мать сидела на тёплом кане у окна и беседовала с нянюшкой Ю.
— Наложница Цуй — родная мать седьмого господина, и двести лянов серебра в качестве свадебного дара — это не такая уж малая сумма. Примет ли семья Ван — их дело, а наша обязанность — послать дары. Богат ты или беден — лучше взять жену, чем встречать Новый год в одиночестве. Пусть она и наложница, но всё же невеста. Войти в дом в двадцать второй день двенадцатого месяца — как раз на Малый Новый год . А к Празднику Весны уже сможет обойти родню, со всеми познакомиться. — Она сделала глоток чая. — А что до новых покоев — пусть будет двор Цися …
— Седьмая госпожа! — с изумлением воскликнула нянюшка Ю. — Как же так? Цися ведь находится за кабинетом седьмого господина…
Мать подняла руку, останавливая её:
— Они умудрились спутаться, находясь в разных провинциях. Думаешь, если держать их рядом, они станут вести себя благопристойно?
Нянюшка Ю не нашлась, что ответить.
— Да и видеть их нежности мне уже надоело, — устало произнесла мать. — Я отпускаю Ван Инсюэ… и отпускаю саму себя.
Доу Чжао едва не зааплодировала.
«Вот так и правильно», — подумала она.
Как бы велик ни был мир, важнее всего — ты сам.
Если ты не бережёшь себя, с какой стати другим это делать?
Не нравится тебе Ван Инсюэ? Так и не нужно прикидываться добродетельной — зачем изводить себя?
Доу Чжао потребовалось тридцать лет, чтобы прийти к этому пониманию.
Доу Чжао тихо сказала Туонян:
— Последи за нянюшкой Ю. Узнай, куда она пойдёт и с кем встретится.
Туонян кивнула.
А Доу Чжао с радостью бросилась в объятия матери:
— Мама, в саду распустились зимние сливы! Пойдём любоваться!
Праздник Весны (春节 / Чуньцзе) — китайский Новый год, самый важный традиционный праздник в Китае. Отмечается в первый день первого лунного месяца и сопровождается множеством ритуалов, включая семейные ужины, визиты к родственникам, подношения предкам, фейерверки, красные конверты и украшения.
Двор Цися (栖霞院 / Цися юань) — во многих китайских усадьбах покои или двор с поэтическим названием, используемым для проживания наложниц, родственников или приглашённых гостей. Название «Цися» (буквально: «Облака над горами Ци») отсылает к тихой уединённости и часто связано с храмами или местами покоя.
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии