Девять оттенков пурпура — Глава 21. Прения (часть 1)

В зале Хэшоу не прекращались бурные споры.

Когда Доу Чжао приблизилась, она услышала, как Третий дядя говорит:

— …Смерть Седьмой невестки произошла из-за того, что Седьмой брат взял наложницу. Это можно расценивать как проявление «ревности». В таком случае семье Чжао уже нечего будет возразить, и репутация обеих семей будет восстановлена.

Губы Доу Чжао задрожали от гнева.

Как можно так неуважительно относиться к памяти умершей!

Даже если случившееся уже не изменить, как можно возлагать всю вину на её мать и порочить её имя даже после её смерти?

Разве они не понимают, что значит «ревнивая женщина» в глазах людей?

Её мать была такой гордой — если бы она знала, что это станет её последним клеймом, разве она согласилась бы на такой исход?

Неудивительно, что в прошлой жизни слуги шептались о её матери с пренебрежением!

Ясно одно — что бы ни происходило, человек должен жить.

Только живя, можно бороться. Только живя, можно надеяться.

Доу Чжао откинула занавесь и вошла в зал.

Но зал был просторным и полным народу. Все взрослые были погружены в свои мысли, а снаружи стояла охрана. Никто не ожидал, что кто-то сможет незаметно проникнуть внутрь.

Появление маленькой Доу Чжао было подобно тому, как осенний лист падает в реку, не вызывая ни малейшей ряби на поверхности. Она сжала кулачки, готовясь заговорить, как вдруг её отец, сидевший в одиночестве в стороне, вскочил с места.

— Нельзя! Нельзя! — воскликнул он в волнении. — Гуцю не была такой женщиной! Мы не должны говорить о ней в таком тоне! Мы не можем опорочить её даже после её смерти… — Его голос оборвался, лицо поникло, и он прошептал: — Она… она умерла из-за меня…

Доу Чжао тяжело вздохнула.

Она увидела, как лицо Второй госпожи потемнело, и та резко оборвала его:

— Как ты можешь говорить такое? — произнесла она с холодностью и строгостью в голосе. — В такое время ты ведёшь себя неподобающе. Сколько тебе лет? Неужели ты не способен задуматься о своих словах? Ты хочешь, чтобы семьи Чжао и Доу поссорились? 

Ты убил её? Скажи, ты бил её? Оскорблял? Унижал на людях? Или ты хочешь сказать, что её смерть никак не связана с тем, что ты взял наложницу?

Отец замолчал.

— Я… я… — пробормотал он, пытаясь подобрать слова.

И тогда Доу Чжао осознала.

Если бы отец не взял наложницу, ничего бы этого не произошло. В глазах семьи Доу именно Ван Инсюэ стала причиной трагедии.

Если отец сам не признает свою вину, обвинения будут бессмысленными. Но если он признает это, это будет означать, что её мать умерла от ревности!

И, возможно, именно поэтому дядя Жуйфу в прошлой жизни был вынужден проглотить свою обиду...

Лицо Доу Чжао стало отрешённым.

Взгляд Второй госпожи смягчился. Она вздохнула:

— Я ведь видела, как Гуцю росла. Разве мне не больно, что она ушла так рано? — её глаза покраснели. — Но боль есть боль, а разум должен оставаться ясным...

— Но… но мы не можем говорить о Гуцю так! — Отец, опасаясь Вторую госпожу, не посмел возразить прямо, но в его голосе звучала тревога. — Если это всплывёт наружу, что люди подумают о ней?

— Это не станет известно, — взгляд Второй госпожи был полон решимости. — Закон должен быть услышан шестью ушами. Пока мы молчим, семья Чжао тоже не будет разглашать эту историю. У Жуйфу есть свои три дочери, и он не станет рисковать их репутацией.

— Верно! — поддержал её Третий дядя. — Если всё станет известно, нам будет позорно. Ты же знаешь, какой честный человек Жуйфу. Если он устроит скандал, история с наложницей всё равно станет достоянием общественности, и репутация Седьмой невестки будет запятнана. Лучше сдержать Жуйфу. Когда пройдут похороны, ты сможешь спокойно поговорить с ним. Это гораздо лучше, чем действовать поспешно. — Он посмотрел на Шестого дядю, приглашая его присоединиться к их аргументам.

Но неожиданно Шестой дядя произнес:

— Третий брат, не смотри на меня. Я с этим не согласен!

В зале воцарилась тишина. Даже Доу Чжао была удивлена.

Шестой дядя встал и продолжил:

— Раньше я не был в восторге от Седьмой невестки. Она была слишком нежной. Если Седьмой брат проявлял к ней хоть немного безразличия, она тут же обижалась, а он спешил её успокоить. Разве так должна вести себя добродетельная жена? Но теперь она ушла из жизни. И ваше нынешнее поведение кажется мне нечестным. Мужчина должен быть прямым и честным. Мы с Чжао связаны родственными узами уже много поколений. Нужно всё объяснить Жуйфу, а уж он сам решит, как быть. Я верю, что Седьмой брат не трус, — он с лёгкой сочувствием кивнул отцу. — Пока ваша совесть чиста…

В глазах отца промелькнула благодарность.

Доу Чжао тоже вздохнула.

Вернуться к оглавлению