Девять оттенков пурпура — Глава 23. Младшая сестра (часть 1)

Маленькие муравьи, выстраиваясь в ровные цепочки, деловито тащили крошки в своё логово.

Чжао Чжанжу, возбуждённо размахивая руками, воскликнула:

— Быстрее, Шоу Гу! Смотри, как они ползут! — Она наклонилась и рассыпала на землю кусочки белой паровой булочки, которую держала в руке.

Муравьи сразу же сбились в плотную кучку, слаженно неся крошки в сторону старого акациевого дерева.

Доу Чжао, медленно подойдя, присела рядом с ней и внимательно вгляделась в наивное, добродушное личико Чжанжу. На мгновение она словно застыла во времени.

Она вспомнила о своей дочери — Инь’эр.

После первого выкидыша и свекровь, и Вэй Тиньюй упрекали её. Особенно суровой была Вэй Тинчжэнь:

— Ваша семья из рода учёных, а ты даже основ женского поведения не знаешь?

Она хотела прислать няню из дома князя Цзина, чтобы та следила за Чжао во время восстановительного периода. Это было бы настоящим позором перед семьёй мужа.

Доу Чжао только и смогла, что подавить обиду и с улыбкой согласиться:

— Это произошло по моей неосторожности, — сказала она, с надеждой глядя на Вэй Тиньюя.

Но он, как обычно, лишь кивнул в ответ:

— Старшая сестра говорит это для твоего же блага!

Доу Чжао была так зла, что не могла говорить.

Они только что поженились, и она действительно чувствовала свою вину в случившемся. Однако через два дня злость утихла.

Чтобы загладить свою вину, она поспешно забеременела снова и в январе родила первенца — Вэя. Спустя тринадцать месяцев на свет появился их второй сын — Жуй’эр. Но когда ему было всего три месяца, она вновь потеряла ребёнка…

После этого её здоровье резко ухудшилось, и она начала бояться своего мужа. Это только укрепило положение наложницы Ху.

Позже, когда Доу Чжао заняла прочное положение в доме Вэев, между ней и её сыновьями словно выросла невидимая стена. Они стали чужими. Охватившая её глубокая, невыразимая пустота побудила её вновь испытать радость материнства — на этот раз родив дочку, Ин’эр.

Возможно, наученная горьким опытом прошлого, она сама взвалила на себя бремя заботы о девочке. Ин’эр была к ней необычайно привязана: стоило Чжао исчезнуть из поля зрения, как малышка начинала громко и жалобно звать её, вызывая у Чжао щемящую нежность.

Чжао всегда стремилась обеспечить Ин’эр всем самым вкусным и красивым.

Но теперь… кто защитит её?

Эта мысль пронзила её, словно острый нож, заставив глаза наполниться слезами.

Внезапно Чжао вздрогнула.

Раз уж она вернулась в прошлое, где же теперь Вэй’эр, Жуй’эр и Ин’эр?

Она ощутила, как будто из её груди вырвали огромный кусок — боль и пустота заполнили её сердце.

Подняв голову, она увидела, как в глубине полуприкрытого окна её дядя яростно спорит с Третьим дядей.

Семья Доу слишком могущественна. Даже если дядя выиграет этот спор, что это изменит?

Вспомнилось, как однажды Сун Мо убил отца и брата, и весь двор требовал его наказания, но император встал на его сторону — и он остался цел.

У Сун Мо были двоюродные братья, имевшие по закону право наследовать титул гуна Ин. Однако, когда он подал прошение, император аннулировал титул целиком. Это вызвало гнев родственников, которые угрожали убить Сун Мо. Но, оказавшись перед ним лицом к лицу, они не осмелились произнести ни слова.

Если дяде удастся занять должность на Северо-Западе, это будет хорошим решением. Юг богат, но желающих попасть туда много. Те, кто получает назначение на Юг, обычно имеют влиятельную поддержку за спиной. Там всё сложно: один неверный шаг — и можно потерять всё. А на Северо-Западе, хотя и глухо, но народ проще, и чиновничья среда тоже.

С этой мыслью Доу Чжао вздохнула.

Прошло несколько дней. Дядя, тётя и три кузины вернулись в Аньсян. Они не общались с семьёй Доу, кроме случаев, когда приходили на семидневные поминки. Когда наступила пятая неделя после смерти матери, гроб с её телом был торжественно отправлен к родовой гробнице.

Надпись с её именем пока останется в буддийской кумирне при Западном доме, а по прошествии трёх лет будет перенесена в северный зал фамильной кумирни.

Внешне всё выглядело безмятежно. Никто не отзывался о матери дурно. Более того, Чжао слышала, что её дядя распродаёт земли, дабы собрать средства на должность в столице.

Она горько усмехнулась.

Вот и недостаток жизни рядом с близкими людьми — любое движение тут же становится известным.

Неудивительно, что в прошлой жизни у дяди ничего не получилось.

Семья Доу отправила ему две тысячи лянов серебра — дядя вернул всё до последнего.

Третий дядя беспокоился:

— Жуйфу, похоже, затаил злобу. Столько лет дружбы… неужели конец?

Но дед был спокоен:

— Всё в этом мире — то сходится, то расходится. Не стоит переживать.

Третий дядя всё же хотел загладить вину и предложил выкупить у дяди сто му леса по цене выше рыночной на два цяня за му. Но дядя отказался.

Чжао потом с улыбкой сказала Туонян:

— Дядя с тётей слишком честные. Я бы на их месте продала землю — и всё равно затаила обиду.

Та, шившая носки при свете лампы, округлила глаза:

— Так вы были бы подлой!

Чжао опешила, а потом расхохоталась:

— Видимо, я и правда из рода Доу!

Туонян не поняла, о чём речь.

Чжао не стала объяснять, только спросила:

— А что делает наложница Ван в последнее время?

Теперь Доу Чжао могла беспрепятственно действовать через своих бывших служанок. Особенно через Туонян.

— Всё как прежде, — сообщила Туонян. — Сидит у себя, почти не выходит, рано ложится спать, а перед едой и питьём велит служанке Цюнфан пробовать всё первой.

Доу Чжао лишь тихо усмехнулась в ответ.

В этот момент в комнату вбежала Сюаньцао.

— Сестра Сусинь, сестра Сусинь, во дворе Ци Ся что-то произошло!

Доу Чжао всё ещё считалась юной особой, и служанки при ней не стеснялись в выражениях.

Туонян, не проявляя особого интереса, отозвалась равнодушно:

— И что же там произошло?

— Кто-то положил в вазу с цветами у госпожи Ван кусочек мускуса. Если бы нянюшка Ху не заметила это вовремя, могло случиться несчастье.

 

Вернуться к оглавлению