Девять оттенков пурпура — Глава 52. Отказ (часть 1)

В прошлой жизни её отец занял тринадцатое место во второй группе весеннего императорского экзамена. В этой же жизни — шестнадцатое, что было хуже, чем раньше.

Доу Чжао размышляла: возможно, из-за истории с Ван Инсюэ он потратил слишком много сил и потерял концентрацию?

Старшая госпожа, однако, была явно разочарована.

— Ваньюань просто везунчик! — сказала она Доу Шихену. — Если бы ты участвовал в весеннем экзамене, то тебя бы тоже внесли в Золотую таблицу!

После скандала с Ван Инсюэ семья Доу перестала воспринимать Доу Шиюна всерьёз. Хотя он и прошёл экзамен и был назначен компилятором Академии Ханьлинь, Старшая госпожа всё ещё считала, что его успех — это не результат таланта, а просто удача.

И такое мнение в доме Доу разделяли не только она.

Доу Шихен нахмурился.

— Ваньюань с детства был умён в учёбе. Он не зубрит книги вслепую, как другие. Разве можно просто так пройти столичный экзамен, затем дворцовый и попасть в Академию Ханьлинь?

Старшая госпожа не стала ничего отвечать, но её мысли остались при ней.

Доу Дуо же был вне себя от радости. Он вывесил радостную весть на главных воротах, наслаждаясь завистливыми взглядами прохожих, и сразу же сел писать письмо Ван Синьи.

Однако в то время дни Ван Синьи были не самыми счастливыми.

За зиму и весну он отразил несколько набегов монголов на северо-западе, что принесло ему непререкаемый авторитет в тех краях. Министр Фан был очень доволен его действиями. Император даже предлагал назначить его генерал-губернатором Шэньси, но по какой-то причине вопрос так и не был решён.

Ван Синьи подозревал, что министр Фан решил, что после недавней поездки Доу Шишу домой тот пока не готов к такому ответственному назначению, и ему нужно ещё пару лет, чтобы «дозреть».

Ван Чжибин, ворча, произнёс:

— Если бы мы знали, чем всё закончится, ты бы сам тогда отправился в столицу и объяснил всё министру Цзэню.

Ван Синьи, человек честный и ответственный, отрезал:

— Факты говорят сами за себя. А если мы начнём оправдываться, то потеряем достоинство. Лучше пусть все видят, что я, Ван Синьи, человек совестливый и ответственный.

Тем не менее, он сразу же сел писать письмо своему другу Го Яню — преподавателю Академии Ханьлинь и зятю министра Цзэна. В письме он написал:

«...Наш дом пришёл в такую нищету, что и дочь моя оступилась. Вспоминаю об этом — и слёзы душат. К счастью, её приютил седьмой сын семьи Доу с Северной пагоды. После смерти своей законной жены он хочет возвысить мою дочь. Хотя мне это кажется недопустимым, но, подумав о том, что дочь страдает из-за моей недальновидности — даже если горечь на вкус, как желчь, я готов её проглотить».

Письмо подействовало, но не так сильно, как он надеялся.

Подумав обо всём, Ван Синьи прошёлся по комнате, заложив руки за спину, и приказал сыну:

— Назначь день. Пусть это будет в этом месяце!

Процесс возведения наложницы в статус жены отличался от обычной свадьбы. Не было необходимости в сватах или выкупе. Достаточно было накрыть несколько столов, позвать родственников и попросить наложницу в красном праздничном одеянии поднять чашу вина перед гостями. С этого момента она считалась женой.

Ван Чжибин согласился и сам написал ответ от имени отца, поставив печать Ван Синьи.

Доу Дуо назначил день — двадцать второй день пятого месяца.

Доу Чжао не собиралась кланяться Ван Инсюэ, подавать ей чай и называть её матерью. Она сказала Туонян:

— Передай бабушке, что я хочу приехать в гости.

Ответа долго не было.

У Доу Чжао были деньги, и она тайком велела Туонян нанять повозку.

— Пусть извозчик будет ждать в переулке за Западным особняком в час Мао двадцать второго числа, — сказала она. — В это время Третья невестка будет приходить с людьми из Восточного особняка, чтобы помочь. У Ван Инсюэ будет приём, и она не сможет просто так выйти. Тётушка Дин и кормилица Ху будут встречать гостей — мы сможем незаметно уйти под шумок.

— Хорошо, — кивнула Туонян. — Тогда я помогу барышне собрать сундуки.

— Какие сундуки? — усмехнулась Доу Чжао. — Возьми пару серебряных слитков и немного наличных. Остальное заберём потом, когда обустроимся.

Туонян всё равно ощущала: чего-то не хватает.

И вот наконец вернулся её отец. Он привёз несколько кувшинов вина Дун для Шестого дяди, коробки столичных печений для Шестой тёти, пару тушечниц для Доу Чжэнчана и Доу Дэчана, а также две одинаковые куклы — для Доу Чжао и Доу Мин.

Доу Мин пришла в полный восторг от своей куклы и не могла от неё оторваться.

Доу Чжао с легкой улыбкой поблагодарила за подарок, но, сравнив с куклой, которую подарила ей шестая тётя, признала её более изящной и душевной. Она попросила Туонян убрать куклу в ящик.

Эта сдержанность и взрослое безразличие глубоко ранили сердце Доу Шиюна. Он почтительно поклонился старшей госпоже и отправился навестить свою дочь.

Доу Чжао занималась каллиграфией под руководством госпожи Цзи. Увидев седьмого господина, госпожа Цзи тактично удалилась, сославшись на необходимость выпить чаю, оставив отца и дочь наедине.

Доу Чжао встала из-за стола, выпрямилась и спокойно произнесла:

— Двадцать второго числа я отправлюсь к тётушке Цуй.

Доу Шиюн замер.

Девочка смотрела прямо в глаза отцу.

В комнате воцарилась тишина, словно бездна.

После продолжительной паузы Доу Шиюн хрипло спросил:

— Почему?

Доу Чжао серьёзно ответила:

— Я не хочу называть наложницу матерью.

Он долго молчал, а затем произнёс с каменным лицом:

— Понял.

Его голос и лицо не выражали никаких эмоций.

Доу Чжао не пыталась угадать его чувства. Если он позволит, то всё будет проще. Если нет — она всё равно поступит по-своему.

После того как бабушка передала ей узел с пророщенными почками вяза, стало ясно, что стоит только добраться до поместья — и бабушка обязательно примет её.

Доу Шиюн вернулся в дом в каком-то оцепенении.

У ворот его уже ждал Гаошэн...

— Седьмой господин! — Гаошэн шагнул вперёд, понизив голос. — Тётушка Цуй только что прислала человека. Она говорит, что приболела и хочет, чтобы Четвёртая барышня приехала в поместье и составила ей компанию.

Доу Шиюн был удивлён:

— Где посланник? — его голос звучал напряжённо и чуть сбивчиво.

— Я велел ему поесть на кухне, — ответил Гаошэн. — Старый господин пока не дал разрешения.

— М-м, — кивнул Доу Шиюн и поспешил на кухню.

 

Вернуться к оглавлению