Дедушка наслаждался представлением вместе с новым уездным магистратом Чжэндинского уезда, господином Лу. Слуги разносили закуски: апельсиновые лепёшки-фу и сушёное мясо из Фэнчэна.
Дедушка хотел взять одну из лепёшек, но по ошибке взял солёный арахис. Его глаза были прикованы к сцене, и он не глядя бросил орешек в рот. Лишь почувствовав, что вкус не тот, он попытался выплюнуть его, но было уже поздно. Арахис застрял у него в горле, и он закашлялся. Окружающие поспешили поднести ему чай, но чем больше он пил, тем сильнее становился кашель. Наконец, дыхание перехватило, и он потерял сознание.
Доу Чжао стояла у изголовья постели Доу Дуо, глядя на своего бездыханного деда. В её душе царили противоречивые чувства — ни скорби, ни облегчения, лишь неясная, тревожная пустота.
В прошлой жизни она вернулась в западное поместье Доу лишь после того, как тело деда было предано земле. Это произошло в августе. Будучи неопытной девочкой, впервые оказавшейся в этом доме, она была слишком напугана, чтобы узнать, от чего именно скончался её дед.
Неужели и в этой жизни он снова впадёт в беспамятство на три месяца, прежде чем уйти?
Отец вернулся из столицы, и с ним приехала Доу Мин.
Её поведение сильно отличалось от того, каким оно было в восточном доме. Теперь она казалась более живой, а её голос звучал громче. Спрыгнув с повозки, она воскликнула:
— Я привезла столько подарков для сестры Йи и сестры Шу! Эй, Гаошэн, не урони их, всё в мою комнату!
Комнату? А где же её комната? Та тёплая комнатка рядом со Второй госпожой? Или восточное крыло, которое когда-то поспешно обустроила для неё Ван Инсюэ? В тёплой комнате она жила, пока жила в восточном доме, а в восточное крыло ни разу не заходила.
Гаошэн замялся.
Доу Мин сразу же строго сказала:
— Как ты смеешь медлить? Ещё немного — и я скажу отцу, чтобы тебя продали!
Доу Чжао, закрыв глаза, почувствовала, как всё возвращается на круги своя.
Она вышла из комнаты и, холодно посмотрев на Доу Мин, произнесла:
— Гаошэн служит нашему отцу. Даже если он совершил ошибку, не тебе его наказывать. Если я ещё раз услышу от тебя подобные слова, то запру тебя в дровяном сарае на три дня.
Доу Мин, немного испугавшись своей строгой сестры, вздрогнула, но быстро пришла в себя:
— Я… Я не это имела в виду, — тихо пробормотала она, не решаясь возразить.
Доу Яочэн, человек, любивший комфорт, ещё задолго до этого приобрёл в столице дом с тремя дворами в переулке, расположенном неподалёку от храма Цзинъань. Хотя дом и не был большим, он был обставлен со вкусом и уютом, и жить в нём было очень приятно.
Родство — великая сила. И Доу Дуо, и Доу Шиюн унаследовали от своего предка эту тягу к удобству и покою.
Пока Доу Шиюн жил в столице, он останавливался именно в этом доме. Хотя Доу Мин тоже жила в столице, ему было неудобно воспитывать ребёнка в одиночку. Мадам Сюй, мать Ван Инсюэ, заметила, что внучка немного глуповата, и, услышав от дочери пару слов о напряжённых отношениях в семье, сразу поняла, что восточный дом хочет принизить западный.
Она очень жалела Доу Мин и, когда девочка появилась на свет, отдала ей всю свою ласку, позабыв даже о собственных внуках. Когда Доу Шиюн навещал дочь, он видел, что её щеки румяны, вокруг много прислуги, и Доу Мин ни на шаг не отходит от бабушки. Убедившись, что в доме Ван к девочке относятся хорошо, он успокоился. С тех пор отец и дочь почти не общались.
Однажды Доу Шиюн увидел, как Доу Мин распекает Гаошэна, и нахмурился. Он растерялся, не зная, как поговорить с дочерью.
К счастью, Доу Чжао вмешалась вовремя, и всё уладилось. Он с облегчением вздохнул.
Ван Инсюэ заметила, что Доу Мин получает выговор, а Доу Шиюн хранит молчание. Она поняла, что он поддерживает Доу Чжао. Ван Инсюэ испугалась, что её дочь может потерять расположение отца, и поспешила смягчить ситуацию:
— Вы только вернулись, устали, все на взводе. Эти слова вырвались случайно. Не держи зла, Доу Чжао, — сказала она. Затем, обратившись к Гаошэну, добавила:
— Отнеси сундуки пятой барышни в восточное крыло двора Ци Ся.
Теперь, когда её дочь вернулась, она не собиралась допускать её возвращения в Восточный особняк.
Наконец, она обратилась к мужу:
— Господин, ваша дорога была долгой и утомительной. Я попросила на кухне нагреть воды. Прежде чем идти к господину отцу, вам следует умыться, чтобы пыль с дороги не попала к нему в спальню.
Доу Чжао сдержала усмешку: если даже собственная мать не нужна тебе, то зачем я, твоя сводная сестра, должна вмешиваться в твои дела? Не произнеся ни слова, она вернулась в комнату деда.
С тех пор как дед слёг, наложница Дин неустанно ухаживала за ним. Однако два дня назад её сломила усталость, и она сама слегла. Теперь главную роль в уходе за дедом взяла на себя её служанка Цюфэнь.
Увидев Доу Чжао, Цюфэнь поспешно уступила ей своё место.
Доу Чжао произнесла:
— Отец вернулся и скоро зайдёт к деду. Пусть девицы принесут чай. И пошлите за лекарем, который лечил господина — отец, вероятно, захочет поговорить с ним.
С тех пор как Доу Дуо заболел, Доу Чжао перебралась в опустевшую главную комнату в Западном поместье. Целыми днями она не отходила от кровати деда, оставляя все хозяйственные дела на Ван Инсюэ. Лишь когда приходила Старшая госпожа или другие важные гости, она выходила их приветствовать. Иногда она отдавала распоряжения слугам или управляющим, умело исправляя упущения Ван Инсюэ. Постепенно все стали относиться к ней с опаской.
Цюфэнь с уважением кивнула и отправила девушек за чаем и лекарем.
.jpg)
){kind=link}
1 Комментарии
Спасибо большое ❤️
ОтветитьУдалить