Вскоре в комнату вошли Доу Шиюн, Доу Мин и Ван Инсюэ. Все они были умыты, переодеты, и от них веяло дорогими ароматами.
Доу Чжао отошла в сторону, уступая место у изголовья отцу.
Доу Шиюн взял руку отца в свою, и его глаза мгновенно покраснели.
Цюфэнь заглянула в комнату:
— Четвёртая барышня, лекарь прибыл.
Доу Чжао тихо сказала отцу:
— Если хотите, можете расспросить его.
Доу Шиюн осознал, что всё это было организовано его дочерью, и с теплотой посмотрел на неё. В его душе зародилось чувство благодарности. Он был уверен, что, доверив воспитание дочери госпоже Цзи, принял верное решение.
Врач подробно описал состояние Доу Дуо: если к июлю он не придёт в себя, семье следует готовиться к худшему.
Эти слова звучали с пугающей точностью.
Доу Шиюн не смог сдержать слёз и расплакался прямо на глазах у всех. Атмосфера в комнате сразу стала тяжёлой, и вскоре все, кто находился рядом с постелью, тоже начали плакать. Даже у Доу Чжао на глазах появились слёзы.
Отец присел на койку у кровати деда, взял на себя обязанности по уходу за ним: умывал, менял одежду, поил и кормил с ложечки, не зная устали.
У Доу Чжао был свой распорядок дня: она помогала отцу с утра и до позднего вечера. Днём она немного отдыхала, а к часу Хай возвращалась к себе, чтобы с первыми лучами солнца вновь оказаться в комнате деда.
В часы молчаливых бдений, когда дед был без сознания, а отец сидел, опустив голову, она тихонько повторяла про себя «Лунь юй », которому её недавно начала учить Шестая тётя.
Доу Мин, будучи шести лет от роду, не могла выносить тишины и начинала ёрзать на месте. Отец, раздражённый её поведением, велел Ван Инсюэ отвести её к вдовствующей госпоже. Последняя, не смея ослушаться, не могла также объяснить Шиюну причину своего отказа. Ей пришлось взять Доу Мин под свою опеку, совмещая управление хозяйством и заботу о ребёнке.
Доу Мин привезла с собой из столицы множество редких вещей, которых в Чжэндине было не найти. Она постоянно зазывала к себе Шу`эр и Йи`эр, чтобы поиграть и поболтать. В результате у Ван Инсюэ почти не оставалось времени на заботу о Доу Дуо.
Вдовствующая госпожа, заметив это, решила навестить Доу Дуо и предложила позвать госпожу Цуй. Она напомнила, что Цуй — законная наложница отца Доу Дуо, а также его родная мать.
Шиюн согласился с этим предложением. Однако Доу Чжао решительно отказалась от этой идеи.
В былые времена, когда дед был ещё крепок и здоров, бабушку сослали в деревню, и о ней долгие годы не вспоминали. Теперь же, когда он лежит без сознания, можно ли вновь призвать её? Чтобы она заботилась о человеке, который всю жизнь помыкал ею?
— Может быть, стоит немного подождать, — вмешалась она. — Госпожа Дин ухаживает за дедом по его собственному желанию. Если его состояние ухудшится, тогда…
Для вдовствующей госпожи это было несущественно.
— Хорошо, — кивнула она. — Как его самочувствие?
Позже отец, всё ещё недоумевая, обратился к Доу Чжао:
— Разве ты не хочешь, чтобы госпожа Цуй вернулась? Я думал, ты самый близкий человек в семье для неё…
Доу Чжао подумала: когда Доу дуо будет при смерти, она сама заберёт бабушку, даже если вся семья будет против. Но не сейчас.
Вслух же она ответила:
— Лучше обсудить это с госпожой Дин. И не стоит подвергать госпожу Цуй опасности.
Отец кивнул, не говоря больше ни слова.
Но Доу Чжао тут же позвала Чжао Лянби:
— Цуй Шисань недавно с тобой не связывался?
Цуй Шисань, которому недавно исполнилось четырнадцать, уже успешно сдал экзамен уездного уровня и учился в местной школе. В прошлой жизни они с Чжао Лянби были близкими друзьями, и их отношения продолжали оставаться тёплыми и дружескими.
К сожалению, из-за того, что бабушка не желала иметь ничего общего с семьёй Доу, представители семьи Цуй никогда не появлялись в поместье. Однако, поскольку оба мальчика учились в одном уезде, Доу Чжао подозревала, что Цуй Шисань всё же тайком поддерживает связь с Чжао Лянби, просто ей не удавалось застать их вместе.
Чжао Лянби подпрыгнул, словно его окатили кипятком:
— Как… как вы узнали?
На его лице отразились страх и растерянность.
Именно такой реакции Доу Чжао и ожидала.
Не вдаваясь в объяснения, она строго произнесла:
— Немедленно позови его. Пусть придёт ко мне.
Она знала, что у Цуя Шисаня большие амбиции, твёрдый характер и огромное желание вывести свой род на новый уровень, чтобы когда-нибудь имя Цуй звучало наравне с самыми знатными фамилиями.
В этом и заключалось преимущество перерождения: не нужно было проверять людей, испытывать их — если человек был достоин доверия, с ним можно было работать сразу.
Чжао Лянби, побледнев, бросился бежать. К полудню он привёл Цуй Шисаня в поместье через боковые ворота.
— Ты хочешь, чтобы госпожа Цуй вернулась в дом Доу с честью и достоинством? — спросила Доу Чжао, глядя ему прямо в глаза.
Глаза у Цуй Шисаня вспыхнули, но в них всё ещё была осторожность.
— Останься в деревне, — продолжила она. — Я дам знать через Чжао Лянби, когда придёт время позвать бабушку. До тех пор даже если кто-то другой приедет за ней — не пускай. Сможешь?
Цуй Шисань насторожился:
— Что ты задумала? Мы, Цуй, не желаем быть пешками в чужих играх.
Доу Чжао гневно сверкнула глазами. Как он смеет? Её бабушка — не вещь, которую можно вызвать по щелчку пальцев!
— Чего ты боишься? — спросила она холодно. — Госпожа Цуй — мать моего отца. Разве ей не положено войти в дом через парадные ворота? А уж останется она тут или вернётся в деревню — даже Вдовствующая госпожа не сможет этому помешать. Разве нет?
Этот взгляд поразил Цуя до глубины души. Он долго молчал, а затем медленно кивнул.
[1] «Лунь юй» (论语) — это одно из важнейших
классических произведений конфуцианства, известное на русском как «Беседы и суждения» Конфуция.
Это сборник высказываний и диалогов, приписываемых Конфуцию и его ученикам,
собранный, вероятно, уже после его смерти.
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии