Доу Цитай, ничего не понимая, наклонился с заговорщицким видом и нетерпеливо спросил:
— Почему дядюшка У вдруг покраснел? Что за история тут скрывается?
У Шань не боялся насмешек остальных, но если об этом узнает Доу Чжао, он может подумать, что он распущенный!
Он вскочил как ужаленный и пригрозил:
— Доу Дэчан! Если осмелишься ещё что-нибудь проболтать, не обижайся, если я выдам твои тайны…
— Эй-эй-эй! — воскликнул Ду Дэчан, охваченный паникой. — Мелочный человек всегда всего боится, а благородный — прям и открыт…
— При чём тут благородство и мелочность? — спросил Доу Чжэнчан, удивленно вскинув брови. — Вы что, действительно что-то от нас скрываете?
— Ничего! Абсолютно ничего! — одновременно воскликнули У Шань и Доу Дэчан. — Нечего тут выдумывать!
Но Доу Чжэнчан им не поверил.
Бабушка смеялась так сильно, что на глазах выступили слёзы. Эти дети были словно восходящее солнце: полны жизни и энергии, с ними казалось, что и тебе самому легче дышится.
Особенно забавляли её Доу Дэчан и У Шань.
— Хорошо, хорошо, — произнесла она, прищурившись от смеха, и жестом велела Хунгу накрыть на стол. — Уже поздно. Если вы не сядете, еда остынет.
Ду Дэчан и У Шань переглянулись и послушно заняли свои места рядом, вызвав новый взрыв смеха.
Обед проходил в тихой и чинной атмосфере. Дети из семейств Доу и У с раннего возраста знали, что такое приличия. Звяканье посуды, шелест чая — всё это создавало атмосферу уюта и спокойствия.
Хунгу подала чай из обжаренных в храме Дацысы листьев — ароматный, с лёгкой горчинкой, который идеально подходил для того, чтобы очистить вкус после трапезы.
Затем бабушка спросила у Доу Цицзюня об его учёбе:
— Учёба сложная? Учитель хорошо объясняет? В следующем году придётся снова сдавать? — Эти простые вопросы были наполнены теплотой и искренней заботой.
Сначала Боянь вежливо отвечал, как и положено, но постепенно его голос стал серьёзным и полным уважения, как будто он разговаривал со старшей госпожой.
Доу Чжао улыбнулась.
И тут, почти у самого её уха, раздался тихий голос У Шаня:
— Тогда… я не хотел… — произнес он с некой неуверенностью, но с искренним сожалением в голосе.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она тихо, словно пытаясь притвориться, что не понимает.
— Ну… про Пан Цзисю… — У Шань запнулся, а затем с тяжелым вздохом продолжил: — Я до сих пор чувствую свою вину перед сестрой…
— Ах, ты об этом! — рассмеялась Доу Чжао. — С чего бы мне тебя винить? Если бы не ты, я бы и не знала, как рассказать об этом семье. На самом деле, мне следует поблагодарить тебя…
У Шань застыл, словно не веря своим ушам.
Доу Чжао кивнула и улыбнулась.
У Шань в ответ тоже широко улыбнулся, и его белые зубы засверкали, а лицо стало чуть глуповато-счастливым.
Доу Чжао отвернулась, пытаясь сдержать смех.
Но У Шань лишь сильнее обрадовался и начал хихикать еще звонче.
Доу Дэчан, сидящий напротив, уставился на них, не скрывая своего любопытства.
— Что вы знаете про Двенадцатого брата? — спросила Доу Чжао, слегка поддразнивая У Шаня.
— Он выиграл тысячу лянов у Шестого молодого господина из семьи Чэнь на петушиных боях, — пожал плечами У Шань.
Доу Чжао была поражена.
— Не переживай, я сам не ставил, — поспешил добавить У Шань. — Просто одолжил ему сто лянов для раскрутки…
Вот уж точно: дай им каплю краски — и они откроют целую красильню.
Она просто хотела показать, что не держит на него зла и что им не нужно быть чужими. А он тут же «не волнуйся»! Да ещё на глазах у всех!
Доу Чжао почувствовала, как внутри неё всё сжимается. Если бы она знала, что всё так обернётся, то ни за что бы не заговорила первой.
Она натянуто улыбнулась и села прямо, прислушиваясь к разговору бабушки с Боянем.
А вот У Шань воспринял её улыбку как упрёк и совсем приуныл. Он мысленно прокручивал их разговор заново, думая, как бы ещё оправдаться. Поняв, что слов недостаточно, он просто смотрел на неё, надеясь, что она снова повернётся, и тогда он попробует извиниться ещё раз.
Доу Чжао ощущала на себе взгляд, который с каждой секундой становился всё более жарким, словно взгляд самого летнего солнца.
Внезапно её мысли унеслись далеко — в прошлое.
Почему тогда никто не смотрел на неё с такой теплотой? Почему никто не проявлял искренней заботы и желания всё исправить?
Если бы тогда рядом был кто-то, похожий на него… вышла бы она за Вэй Тиньюя?
Её мысли неслись стремительно, словно дикие лошади, вырвавшиеся из-под контроля.
Тем временем, услышав рассказы Доу Цицзюня, бабушка Цуй радостно захлопала в ладоши:
— Вот молодец! Всё правильно говоришь! Учиться, конечно, нужно, но если нет здоровья, то что можно запомнить из книг? Как можно сдать экзамены, если будешь работать по три дня и три ночи подряд? Пока ты молод, тебе нужно путешествовать, видеть мир, понимать, как работает земля и экономика. Тогда твои сочинения будут наполнены смыслом, а править людьми ты научишься с умом!
— Точно! Точно! — воскликнул Боянь, словно нашёл родственную душу. — Я вижу, как некоторые магистраты выходят из канцелярии, даже не зная, какой в этом году урожай. Как можно управлять округом, если ничего не знать? Поэтому я решил провести год в поездках по уезду Чжэньдин, пересчитать поля, дома, урожайность и налоги!
— Шоу Гу, — обратилась бабушка к Доу Чжао, — а что делает Гоушэн? Он ведь вырос в полях, в этом всём с детства как рыба в воде. Умный мальчик, пусть бы походил немного с Боянем…
На лице Доу Чжао появилось странное выражение.
Теперь Гоушэна звали Чжао Лянби. Он прошёл путь от посыльного до помощника управляющего, став самым молодым и талантливым управленцем в доме Доу. Вскоре его должны были отправить управлять лавкой... Но бабушка теперь хочет, чтобы он носил за Боянем сундучки?
Кто же тогда будет вести её дела?..
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии