Доу Шиюн, владелец дома, пригласил для своей дочери наставника по имени Цзян, известного как Югун. Это был пожилой человек, за шестьдесят, в прошлом цзиньши, который пятнадцать лет преподавал в доме министра кабинета Хэ Вэньда, наставника самого Доу Шиюна.
Из-за ухудшения здоровья Цзян собирался уйти на покой, но Доу Шиюн уговорил его провести в их доме хотя бы три года.
— Доу Сючань сказал: «Раз девочка — не страшно, пусть выучит основы, этого достаточно», — говорил Цзян Югун с внешним почтением, но в его голосе слышалось высокомерие. — К тому же, с личной рекомендацией господина Доу Шиюна, я не мог отказать, хоть и осознаю, что сил у меня уже немного. Пришлось согласиться.
В доме Доу жили трое чиновников, и Цзян был обязан обращаться к ним исключительно по чинам.
Доу Шибан, рассыпаясь в благодарностях, велел наставнику из клановой школы Доу сопровождать Цзяна Югуна. Он лично проводил гостя в кабинет во внешнем дворе Западного дома, где для него уже были подготовлены две молодые слуги, две служанки и две пожилые женщины, готовые позаботиться о его нуждах.
Доу Шибан также попросил Доу Чжао поприветствовать учителя и договориться о дате начала занятий. После этого он вернулся в Восточный дом.
Старшая госпожа поинтересовалась у сына:
— Что за человек этот наставник?
Доу Шибан с натянутой улыбкой ответил:
— Он обладает выдающимися знаниями, но его характер… Боюсь, он не задержится надолго.
Старшая госпожа нахмурилась.
Доу Чжао же была в ярости.
Зачем отцу понадобилось вмешиваться? Этот Цзян вовсе не собирался её учить — он пришёл лишь для вида!
Несмотря на свой преклонный возраст, Цзян Югун по-прежнему строго придерживался разделения полов. Во время уроков он настаивал на том, чтобы между ним и Доу Чжао стояла ширма.
Он часто хвастался, как преподавал в доме господина Хэ, и читал лекции с напыщенной важностью, не заботясь о том, понимает ли его Доу Чжао. После каждой лекции он уходил, как будто она была пустым местом, которому всё равно, что он говорит.
От этих «уроков» было мало пользы. А ведь Доу Шиюн обещал ему сто лян серебра в год и по два комплекта одежды на каждый сезон.
Всё это было лишь потому, что она — девушка.
Однажды, когда Доу Цицзюнь был дома, Цзян Югун читал Доу Чжао отрывок из «Мэнцзы» — «Тэн Вэнь-гун II». Тогда Доу Чжао подозвала Цуя Шисаня и велела Доу Цицзюню написать сочинение на тему: «Чжоу-гун подчинил варваров, изгнал хищных зверей, и народ обрёл мир». Утром она положила сочинение на письменный стол Цзяна Югуна.
Тот мельком взглянул на него и удивлённо поднял брови. Он взял лист и начал читать внимательнее.
— Кто это написал? — спросил он.
Доу Чжао, сохраняя спокойствие, произнесла:
— Это всего лишь школьная забава.
Цзян Югун, фыркнув, отложил сочинение в сторону и вернулся к чтению о добродетелях наложницы Тэн Вэнь-гуна. Доу Чжао же продолжала прилежно посещать занятия, не теряя ни минуты.
Когда Чэнь Цюйшуй узнал, что Седьмой господин семьи Доу пригласил для дочери учителя из столицы, он не смог сдержать смех. Вскоре он написал Доу Чжао письмо, в котором выразил благодарность за оказанное внимание и сообщил, что направляется в уезд Чжэндин, чтобы преподавать в доме Доу.
Доу Чжао заранее подготовила для него комнату на усадьбе.
Когда повозка въехала в уезд и направилась к его окраине, Чэнь Цюйшуй с удивлением спросил у Чжао Лянби, который приехал его встретить:
— Куда мы направляемся?
Чжао Лянби с улыбкой ответил:
— Конечно, в поместье госпожи Цуй Ай-ниан! — И, опасаясь, что Чэнь Цюйшуй может не понять, добавил: — Госпожа Цуй давно завещала эту усадьбу четвёртой госпоже. Седьмой господин согласен, так что теперь она принадлежит ей.
Чэнь Цюйшуй замолчал.
Так вот почему Доу Чжао просила его стать её учителем!
Неужели она знала, что её отец пригласит столичного наставника?
Он-то всего лишь хотел немного поддразнить её, напомнить: семья Доу — не её вотчина, и если даёшь обещание — подкрепи его силой.
Теперь же он понял: по сравнению с четвёртой госпожой его лёгкий укол выглядел почти наивно.
Зачем ей вообще понадобился наставник по классике?
Впервые Чэнь Цюйшуй всерьёз задумался над её намерениями.
Доу Чжао специально взяла выходной, чтобы встретить его на усадьбе.
Чэнь Цюйшуй был удивлён, не обнаружив поблизости ни одного взрослого.
Доу Чжао сделала вид, что не заметила его изумления, и с улыбкой пригласила его в кабинет, который сама же и обустроила.
Это был трёхкомнатный домик, крытый синими черепицами, построенный из голубого кирпича. Восточная комната служила личными покоями с тёплым ложем в глубине, а западная — кабинетом с пристройкой позади. Во дворе цвели китайская яблоня и абрикос, а за домом шумел бамбук. Пол был вымощен голубым камнем, окна обтянуты корейской бумагой, а чёрный лаковый стол украшен бело-голубыми фарфоровыми чашками. В белой вазе стояли две ветки ярко-красного гибискуса — высокая и низкая, что придавало интерьеру свежесть и живость.
Глаза Чэнь Цюйшуя загорелись, когда он взял в руки чашку чая. Она была золотисто-жёлтого цвета, источая тонкий аромат благородного напитка. Сделав глоток, он ощутил насыщенный вкус с долгим послевкусием — это был осенний Тегуаньинь. Его лицо озарилось радостью.
— Прекрасный чай! — воскликнул он.
Доу Чжао слегка улыбнулась.
В людях, лишённых странностей, нет глубины; в тех, кто не имеет недостатков, невозможно обнаружить подлинную сущность.
Жизнь не всегда была к Чэню благосклонна, но он всё ещё мог искренне радоваться мелочам — чашке чая, красоте — и в этом проявлялась его истинная натура.
Опустив голову, она сделала глоток, позволяя чаю мягко обволакивать язык, а затем тихо спросила:
— Каковы ваши планы, господин Чэнь?
Чэнь Цюйшуй приподнял бровь, словно пытаясь разгадать скрытый смысл её вопроса.
Доу Чжао не стала ничего скрывать — она говорила прямо и открыто.
— Невозможно долго жить в благовонной комнате и не почувствовать её аромат, так же как невозможно долго находиться на рыбном рынке и не ощутить его зловоние. Раз уж господин Бе покинул Восточный переулок, боюсь, это теперь не самое подходящее место для вас. Я бы хотела пригласить вас жить в усадьбе, чтобы вы могли учить меня в любое время. Что скажете?
.jpg)
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии