Девять оттенков пурпура — Глава 75. Откровенность (часть 2)

Лицо Чэня Цюйшуя стало серьёзным.

Слова четвёртой госпожи были не просто вежливым жестом.

Когда он только переехал в Восточный переулок, с ним сразу же произошла неприятность — столкновение с местными хулиганами. Если бы не вмешательство Бе Ганъи, неизвестно, чем бы всё закончилось.

Он вспомнил о тяжело больном Бе Ганъи и о сёстрах Бе, которые скоро должны были стать подопечными Доу Чжао, и в его сердце зародилась тревога.

Он давно принял свою судьбу и стремился лишь к спокойному завершению своих дней. Однако мысли о девочках из семьи Бе не давали ему покоя. Он хотел отплатить Бе Ганъи за его доброту, хотя и не мог придумать, как это сделать.

После продолжительного молчания Чэнь Цюйшуй наконец спросил:

— Говорят, отсутствие способностей — это добродетель женщины. Позвольте узнать, почему четвёртая госпожа так упорно стремится изучать классику в домашних условиях?

Поскольку ей было что рассказать Чэню Цюйшую, она решила быть откровенной. Таков был её принцип в выборе собеседников.

— Полагаю, вы уже знаете о моей ситуации, господин Чэнь, — спокойно начала она. — Раньше я была убеждена, что семья Доу, желая сохранить свою репутацию, никогда не возвысит госпожу Ван до статуса жены, раз уж она стала наложницей.

Однако я ошибалась. Возвращение Цзэн Ифэнь, возвышение Ван Синьи и амбиции моего дяди — всё это не только сделало госпожу Ван официальной женой, но и превратило меня в пешку в борьбе между семьями Ван и Доу.

Она сделала глоток чая, и в её голосе послышалась грусть. «Я часто думаю: когда я была ребёнком, у меня не было сил сопротивляться. Но теперь, став взрослой, разве мне следует и дальше оставаться «той, что лежит на плахе, пока другие заносят топор»? Через десять лет, самое большее, одна из семей — Ван или Доу — победит. И куда тогда деваться мне?»

В прошлой жизни Ван Синьи и Доу Шишу покончили с противостоянием за девять лет. В этой же всё изменилось, но кто даст гарантию, что Доу Шишу одержит верх?

В той жизни она была лишь завистливо ненавидимой пешкой. А в этой — владела половиной состояния Западного дома.

Доу Чжао поставила чашку на блюдце — крышечка мелодично звякнула, и звук разнёсся по тихому кабинету.

— Раньше я замечала лишь то, что семья Доу поступает со мной несправедливо, а с госпожой Ван нас связывает глубокая вражда. Но я никогда не задумывалась, как всё это произошло, — её голос стал светлее. — Теперь я осознала: даже если придворные дела кажутся далёкими, одно лёгкое волнение может превратиться в бурю и погубить меня. Раньше я смотрела лишь на окружающих и текущие события, наблюдая, как поднимаются волны, но не понимала, какое это имеет отношение ко мне — и тем более не знала, как их избежать…

В прошлой жизни она осознала связь между дворцом и внутренним домом лишь после того, как получила титул жены хоу. Но теперь, благодаря вражде между Ван и Доу, её прозрение стало глубже. Хотя статус юной госпожи ограничивал её возможности, она могла учиться через других — и поэтому захотела найти человека, который стал бы её глазами и наблюдал за миром вместо неё.

И Чэнь Цюйшуй был лучшей кандидатурой.

Кажется, он внезапно всё понял.

— Зеркало из бронзы помогает привести в порядок облик, зеркало из людей — понять свои ошибки, а зеркало из истории — увидеть закат и расцвет… — произнёс он с чувством.

— Нет-нет, — засмеялась Доу Чжао. — У меня нет таких высоких стремлений. Я просто хочу сохранить то, что уже имею: чтобы на меня не смотрели с завистью, не использовали, не предавали и не пытались манипулировать… вот и всё.

Чэнь Цюйшуй слегка нахмурился и тихо произнёс:

— Но ведь всё, что вы имеете… подарено семьёй Доу, не так ли?

— Господин Чэнь, возможно, вы не знаете, — с мягкой улыбкой ответила Доу Чжао. — До возвышения госпожи Ван мой дядя, по договорённости с семьёй Чжао, передал на моё имя половину имущества Западного дома в качестве приданого. Сейчас этим заведует мой двоюродный брат из Восточного дома. — Она коротко рассказала о соглашении между домами Доу и Чжао.

На лбу у Чэня выступили капли пота.

Он жил в доме на Восточном переулке, среди грубиянов и шушеры — и не слышал ни слова об этом.

Что всё это значило?

Его глаза расширились от изумления.

Кто-то явно не желал, чтобы это стало известно.

Кому было выгодно скрывать правду?

— Четвёртая госпожа… — Чэнь Цюйшуй, обычно невозмутимый, не смог сдержать волнение и вытер лоб. — Ваша ситуация… действительно… вызывает беспокойство…

— Всё зависит от точки зрения, — с лёгкой улыбкой произнесла Доу Чжао. — Счастье и беда всегда рядом: хорошее может обернуться плохим, а плохое — принести удачу. Если я сохраню это богатство и смогу воспитать группу надёжных людей, то с Жёлтого журавлиного павильона буду наблюдать, как лодки переворачиваются одна за другой. Кто бы ни победил — семья Ван или Доу — они уже не смогут меня тронуть, не так ли? — Она ослепительно улыбнулась Чэню. — Я хочу, чтобы вы стали не просто моим наставником, а учителем — тем, кто научит меня, как избегать бед и искать благополучие. Чтобы я могла жить свободно и спокойно.

Если бы перед ним сидел юноша, Чэнь Цюйшуй не колебался бы ни секунды. Но Доу Чжао — девушка…

Он замялся.

— Позвольте спросить... четвёртая госпожа уже обручена? — поинтересовался Чэнь Цюйшуй.

Доу Чжао рассмеялась в ответ:

— Я не собираюсь выходить замуж!

Чэнь Цюйшуй был поражён её ответом.

Доу Чжао продолжила:

— В семье Доу всё хорошо: у меня уже одиннадцать племянников, и будет ещё больше. Зачем мне выходить замуж?

Если она выйдет замуж, то станет матерью и женой, завися от мужа и сыновей. А если останется незамужней, то навсегда останется дочерью семьи Доу и сможет опираться на всех, сохраняя свободу выбора.

— Но… — Чэнь Цюйшуй не мог с этим согласиться. — Нельзя же быть одинокой всю жизнь?

Ведь она уже была замужем, у неё были дети — это всё в прошлом.

Но этого она никому не могла объяснить.

Она лишь мягко сказала:

— Пока это — лучший путь. В этом мире ничто не вечно. Сначала надо встать на ноги! А жить с поднятой головой — гораздо важнее, чем выйти замуж.

 

Вернуться к оглавлению