У занавески стояла виновница переполоха, нервно ломая пальцы.
— Я… я искала четвёртую барышню… — пролепетала она, а затем, стараясь казаться уверенной, добавила: — Это четвёртая барышня велела мне кое-кого разыскать…
Доу Чжао узнала голос и сразу же обернулась:
— Сянцао!
Шуанчжи и юная служанка недоумевающе переглянулись, но позволили Сянцао войти.
Сянцао гордо подняла подбородок, победоносно взглянула на них и быстро подбежала к Доу Чжао, произнося маслянистым голосом:
— Четвёртая барышня, я нашла ту самую Туонянь, о которой вы спрашивали!
Она сделала паузу и с надеждой и ожиданием взглянула на девочку.
Доу Чжао слегка улыбнулась.
В особняке хоу Цзинина она встречала немало таких служанок — тщеславных и цепляющихся за любую возможность возвыситься. Она не презирала их — наоборот, уважала их стремление вырваться из низов. В конце концов, если бы все были довольны своим положением, то зачем тогда прилагать усилия?
Однако поступок Сянцао оказался слишком опрометчивым. Глупо полагаться на ребёнка, который ещё не до конца освоился в этом мире. Не разобравшись в ситуации, она уже стремилась опереться на Доу Чжао. Но Доу Чжао была ей благодарна. Без неё она бы не узнала ничего о Туонянь.
— Шуанчжи, — тихо сказала она, — награди Сянцао.
Та замерла от удивления. Четвёртая барышня… приказывает?
Не лучше ли спросить разрешения у седьмой госпожи?
Пока она колебалась, Сянцао уже сияла от счастья. Она торопливо опустилась на колени и горячо поблагодарила Доу Чжао, а затем зашептала с придыханием:
— Туонянь — маленькая служанка из прачечной во внутреннем дворе[1]. Её привезла седьмая госпожа после паломничества в храм Даци[2]. Я расспросила всех, пока не узнала, где она. Хотите, я приведу её? Она прекрасный человек, всегда готова взяться за любую тяжёлую работу, и её там все любят. Когда я спросила, кто такая Туонянь, они сразу же показали мне её…
И тут Доу Чжао многое поняла.
В их доме прислуга, которая служила ей или её матери, была уже значительными фигурами — старшие горничные, личные няньки. Откуда им знать скромную девочку из прачечной? А Туонянь была именно такой — младшей служанкой, находящейся в самом низу иерархии. Она не могла быть свидетелем событий прошлого. Она могла только слышать пересуды — чужие пересказы, обрывки слухов.
Вот почему её рассказ не совпадал с тем, что действительно происходило…
Веко Доу Чжао дёрнулось.
«Действительно происходило»?
А не слишком ли легко она это произнесла?
Где она сейчас?
Мысли, которые раньше она отгоняла, теперь всплывали одна за другой, словно воронки на воде. Сердце застучало быстрее, тело охватила прохлада.
В комнату вбежала перепуганная служанка:
— Сестра Шуанчжи, беда! В Хэшоу — настоящий переполох!
— Что случилось? — Шуанчжи с тревогой поднялась.
— Седьмой господин в столице, как говорят, влюбился в какую-то женщину, — произнесла служанка, её лицо побледнело. — Он хочет привести её в дом и даже попросил Третьего господина из Восточного крыла замолвить за неё слово. Старый господин пришёл в ярость, выхватил меч и пригрозил убить седьмого господина!
— Ах! — комната наполнилась возгласами. — И что же было дальше?
— К счастью, Третий господин ещё не ушёл и смог удержать старого господина. Но седьмой господин был упрям, он стоял на коленях в снегу и умолял позволить этой женщине войти в дом. А потом туда прибыла седьмая госпожа. Она была в гневе, кричала, плакала и говорила, что он предал её… Даже старый господин не мог вмешаться! Увидев это, Третий господин тайно отправил Дафу за третьей госпожой…
— Вот почему сестра Ханьсяо не вернулась, когда её позвала нянюшка Ю!
— А та женщина красивее седьмой госпожи?
— Старый господин разрешил ей остаться?
— Значит, у нас будет ещё одна госпожа в доме?
Служанки оживлённо обсуждали последние события, не обращая внимания на Доу Чжао, которая сидела словно статуя из глины, погружённая в свои мысли.
С тех пор как она взяла на себя управление хозяйством Хоу Цзинина, её мучил один вопрос: зачем Третий дядя, признанный управленец рода Доу, так часто навещал её бабушку — бывшую наложницу без статуса — на загородной усадьбе?
Теперь она поняла. Он ездил туда не к бабушке.
Туонянь рассказывала, что её мать… заставили покончить с собой.
Третья госпожа, которая ходатайствовала за её отца, после этого всю жизнь жила с чувством вины. Вот почему Третий дядя так часто ездил туда.
Вспомнился её взгляд — тёплый и сочувственный.
Вспомнилось и завещание Третьего дяди: он оставил ей несколько каллиграфических работ и картин мастеров прошлой династии.
В то время имущество рода ещё не было разделено, и у Третьего дяди не было личной собственности. Своим сыновьям, Доу Фанчану и Доу Хуачану, он оставил лишь пару чернильниц и нефритовых печатей.
Тогда она подумала, что он просто её особенно любит.
Оказалось… не всё, что видишь — правда.
Не всё, что слышишь — истина.
И даже чувства могут быть обманчивыми.
— Я хочу… Туонянь, — хрипло произнесла Доу Чжао.
[2] Прачечная заднего двора (后院浣衣房) — в традиционных китайских усадьбах это место, где работали служанки низшего ранга. Работа там считалась тяжёлой и неблагодарной, но могла стать стартовой точкой для тех, кто хотел пробиться наверх.
[3] Храм Даци (大慈寺) — буддийский храм. Название означает «Великая Милосердие». Посещение таких храмов для подношения благовоний считалось распространённой практикой среди знатных дам, особенно перед важными событиями.
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии