В летние дни храм Дацисы с его величественными деревьями и свежим ветерком не мог сравниться с утончённой тишиной заднего сада семьи Доу. Однако для Доу Пиньи, девушки, редко покидавшей свой дом, каждый уголок храма был полон чудес и веселья.
Она дёрнула У Йя за рукав и указала на ближайшее каменное образование:
— Смотри, разве это не похоже на девушку, которая ждёт, когда её нарядят?
У Йя бросила на камень равнодушный взгляд:
— Это линби — камень. Маленькие можно держать для украшения, но возле бамбуковой рощи больше подошёл бы тайху . Её взгляд невольно обратился к Доу Чжао и Доу Пиншу, которые шли впереди. Они тихо беседовали, и в основном говорила Пиншу, а Доу Чжао лишь изредка кивала или что-то отвечала, и тогда та заливалась чистым и беззаботным смехом, как семи-восьмилетняя девочка.
«Беззаботные, как же!» — с досадой подумала У Йя.
— У Йя, что с тобой сегодня? — обиженно спросила Доу Пиньи. — Ты всё утро ходишь надутой и отвечаешь на всё холодно. Если тебе не нравится храм Дацисы, так и скажи. Твоя кислотность портит всю прогулку! — И она отдернула руку.
— Да я вовсе не злюсь на тебя, — поспешила оправдаться У Йя, вновь схватив её за руку. Признаваться в зависти к Доу Чжао было неловко, поэтому она нашла отговорку: — Просто очень жарко. Мы ходим туда-сюда — я уже вся взмокла. Неприятно.
— Да ладно тебе, — сказала Доу Пиньи, задрав голову к зелёному своду листвы. — Мне даже кажется, что здесь прохладнее, чем у нас дома.
— Возможно, я просто очень чувствительна к жаре, — произнесла У Йя, пытаясь уйти от прямого ответа. И тут же сменила тему: — Кстати, я встретила твою пятую тётю в столице.
— Правда? — Глаза Доу Пиньи засияли от любопытства. Её отец, Доу Гуанчан, не занимал никаких должностей или постов в семье, поэтому у девушки было крайне мало шансов поехать в столицу. И она с жадностью ловила любую новость оттуда. — И как она?
— Мы с матерью были на свадьбе семьи Хэ, там я её и увидела, — рассказала У Йя. — Сейчас она живёт у своей бабушки. Она почти моего роста, говорит тихо, а когда улыбается, на её щеках появляются ямочки. Она хорошо ладит с сёстрами Хэ и вежливо обратилась ко мне. В общем, кажется, что она живёт неплохо.
— Разве дом двоюродного дедушки не на аллее у храма Цзинъань? Почему она теперь живёт у деда по материнской линии? А её мать? Разве они не вместе?
— Говорят, госпожа Ван души в ней не чает, — тихо произнесла У Йя. — Она настояла, чтобы девочка осталась у неё. А её мать, по-видимому, сильно сдала, выглядит уставшей и какой-то вялой. — У Йя наклонилась к уху Пиньи и добавила шёпотом: — За обедом я слышала, как одна дама говорила, что у неё нет сыновей, а наложницу брать мужу она не даёт.
Доу Пиньи была поражена.
— Только никому не говори! — поспешно добавила У Йя.
— Знаю, знаю! — поспешно закивала Пиньи. — Если мама услышит, что я повторяю такие вещи, она меня точно прибьёт.
У Йя с облегчением вздохнула.
Доу Пиньи взглянула на Доу Чжао и Доу Пиншу, которые в это время любовались бамбуком.
— Седьмая тётушка, а может, рассказать об этом Четвёртой тётушке? — предложила она.
— Зачем? — остановила её У Йя. — А если она расскажет прабабушке?
Да, это верно.
Пиньи согласно кивнула, и на её лице появилось выражение, похожее на жалость. Она смотрела на Доу Чжао с оттенком сочувствия.
Однако та ничего не заметила. Вместе с Доу Пиншу она продолжала подниматься по тропинке за храмом Дацисы, которая вела к восьмиугольному павильону.
Доу Чжэнчан и ещё несколько человек прибыли туда раньше. Вокруг суетилась стайка мальчиков лет восьми-девяти: кто-то протирал каменные столы и скамейки, кто-то разводил огонь в глиняной печке, а кто-то раскладывал бумагу и кисти для каллиграфии или расставлял доски для игры.
Когда Доу Чжао и Доу Пиншу вошли в павильон, к ним подошёл У Шань. Он заметил, что У Йя и Доу Пиньи, при помощи двух служанок, только-только начали подниматься по склону, и протянул фарфоровую чашечку в виде листа лотоса:
— Попробуйте — это выдержанная вода из тающего снега с ароматом слив, из коллекции настоятеля.
Доу Чжао не взяла чашечку:
— А если я выпью, чем же ты будешь заваривать чай?
У Шань бросил взгляд на увлечённых беседой Доу Чжэнчана и других, а затем хитро подмигнул:
— Всего лишь один глоток, они не заметят.
Доу Чжао едва сдержала улыбку, но в этот момент вперёд выскочила Доу Пиншу и, выхватив чашку, упрекнула:
— Пока вы тут любезничаете, кто-то сейчас умрёт от жажды! — Она сделала несколько мелких глотков и с восторгом воскликнула: — Ах, какая прохлада!
У Шань и Доу Чжао переглянулись и не смогли сдержать смех. Их веселье привлекло внимание Доу Цицзюня, который с любопытством подошёл ближе:
— Что здесь смешного?
— Да так, Шу’эр рассказала что-то забавное, — отмахнулся У Шань.
Доу Пиншу, всё ещё держа в руке пустую чашку, захихикала, глядя на Цицзюня.
Тем временем У Йя и Доу Пиньи тоже добрались до вершины. Заметив ласковую улыбку брата, У Йя почувствовала укол ревности и капризно протянула:
— Бра-а-атик, я так устала!
— Потому я и говорил, чтобы ты не шла, — холодно отозвался У Шань. — Четвёртая сестра каждый день обходит восточный двор несколько раз, помогает тёте Цуй — полет сорняки, ловит жуков. Где тебе до неё?
У Йя чуть не расплакалась.
Доу Чжао поспешила разрядить обстановку:
— Мы все устали. Чай-то готов?
[1] Камень линби (灵璧石) — декоративный камень из уезда Линби (провинция Аньхой), ценится за гладкую форму, способность издавать чистый звон при ударе и эстетическую изысканность. Используется преимущественно в небольших садовых или интерьерных композициях. Камень тайху (太湖石) — пористый известняк, извлекаемый из озера Тайху. Характеризуется причудливыми формами и множеством отверстий, символизирует дикий дух природы. Чаще используется в классических китайских садах в качестве центрального элемента ландшафта, особенно среди бамбуковых рощ и у водоёмов.
.jpg)
.jpg)
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии