Именно этого и ожидала госпожа Ю. Она с радостью поблагодарила и поспешила передать ответ госпоже У.
Старшая госпожа, нахмурившись, велела позвать Доу Шибана.
— Напиши письмо Пятому дяде, — сказала она, кратко изложив суть предложения семьи У о Доу Чжао. — Если он согласится, тогда обсудим это с Седьмым дядей.
Доу Шибан почувствовал в словах матери явное неодобрение семьи У, но всё же мягко возразил:
— На мой взгляд, У Шань, хоть и молод, но обладает сдержанностью, умом и способностью адаптироваться. Думаю, он ещё может многого достичь…
— И что с того? — Старшая госпожа с горечью улыбнулась. — Пока он повзрослеет и станет полезен Юаньцзи, тот уже успеет разойтись с Ван Синьи — каждый пойдёт своей дорогой.
Доу Шибан замолчал.
— Отправь с письмом кого-нибудь надёжного, — распорядилась вдовствующая. — Если спросят, скажи, что послание — для Седьмого дяди в столице. Но вложи его в другой конверт и адресуй на имя Ваньюаня.
— Слушаюсь, — кивнул Доу Шибан.
Как и предполагала вдовствующая, госпожа Ю приказала следить за письмом, отправленным в столицу, пока не убедилась, что адресат указан как «Доу Ваньюань». Увидев это, она почувствовала облегчение.
Тем временем госпожа Цзи, воспользовавшись услугами приказчика из лавки, отправила отдельное письмо Чжао Си.
…
Доу Чжао и У Шань жили в полной гармонии, не подозревая о надвигающихся событиях. Доу Чжао усердно училась игре на цине у Сун Вэймина, но ей никак не удавалось освоить сложные пассажи. У Шань же, пребывая в радостном настроении, приветливо улыбался всем, кто встречался на его пути.
В свободные дни он вместе с Доу Чжэнчанем съездил в Баодин, откуда привёз для Доу Чжао кисточку для циня с алой бахромой. Однако, когда Сун Янь, который тоже учился игре на цине вместе с Доу Чжао, увидел этот подарок, он скривился и отвернулся, посчитав его слишком ярким и вызывающим. Но У Шаня это не остановило. В кармане он носил маленькую золотую шпильку с узелком в форме сердца, напоминающую язычок пламени. Именно её он и хотел подарить Доу Чжао по-настоящему.
Доу Чжао держала кисточку с алой бахромой, с легкой улыбкой глядя на У Шаня, который стоял перед ней. Затем она перевела взгляд на Доу Дэчана, неподвижно застывшего у входа в павильон. Внезапно её охватило странное ощущение, будто все вокруг знают что-то важное, а она одна остается в неведении. Она передала кисточку служанке Бе Сусин и с улыбкой поблагодарила У Шаня.
В этот момент с горы прибежал запыхавшийся слуга:
— Двенадцатый молодой господин! Четвёртая барышня! — воскликнул он. — Шестая госпожа велела немедленно вернуться. Прибыл молодой господин из семьи Цзи!
Все в павильоне замерли от неожиданности.
— Молодой господин из семьи Цзи?.. — переспросил Доу Дэчан, нахмурив брови. — У нас в поколении таких больше двух десятков!
Слуга вытер пот со лба:
— Это Шестнадцатый молодой господин семьи Цзи.
— Что?! Цзи Юн прибыл?! — испуганно воскликнул Доу Дэчан. — Когда? С кем? — Его лицо выражало такое беспокойство, словно он столкнулся с кредитором.
Теперь уже Доу Чжао и У Шань с удивлением смотрели на него.
— В чём дело? — спросил У Шань. — У вас с ним какие-то разногласия?
— Нет! — ответил Доу Дэчан, скривив губы. — Я просто наслышан о его репутации…
— Мне тоже следует идти? — спросила Доу Чжао. — Шестая тётушка вас звала?
— Да-да, именно так, — поспешно закивал слуга.
Доу Чжао взглянула на своего брата. Он явно колебался, не желая возвращаться. Заметив его нерешительность, Доу Чжао строго спросила:
— Что происходит?
— Ничего, — быстро ответил Дэчан, словно стряхивая с себя оцепенение. — Пойдём, не будем заставлять гостя ждать. — Его лицо приняло выражение, напоминающее выражение Цзин Кэ на пути в столицу — полон обречённого пафоса.
У Шань, взглянув на Доу Чжао, предложил:
— Я пойду с вами.
Она кивнула, но Доу Дэчан сразу же вмешался:
— Не стоит. Ты же ещё не навестил тётушку после возвращения. Сходи к ней сначала, а потом встретимся.
У Шань отошёл в сторону, но перед этим прошептал Дэчану:
— Признайся, ты должен Цзи Юну денег? У меня есть четыреста лянов серебра. Если нужно — бери, а если не хватит — я ещё найду.
— Да нет же! — засмеялся Дэчан. — После той петушиной схватки, что я выиграл у мерзавца Хэ, я отдал ему своего бойцового петуха. Ты же знаешь — я не отступлюсь от слова. Поверь мне!
— Про петуха я тебе верю, — скептически произнёс У Шань. — Но тогда скажи, чего ты боишься? Цзи Юна?
Лицо Дэчана на мгновение изменилось.
— Я его не боюсь. Просто… не люблю его видеть.
У Шань хотел было продолжить, но Доу Чжао, стоявшая поблизости, негромко кашлянула, намекая, что хватит. Даже самые близкие друзья имеют свои тайны. Она улыбнулась:
— Двенадцатый брат, подожди. Я переоденусь — и пойдём вместе.
Дэчан кивнул, но его брови были сведены вместе.
[1] Цзин Кэ (荆轲) — известный ассассин времён
периода Сражающихся царств (475–221 гг. до н.э.), вошедший в историю благодаря
неудавшейся попытке покушения на правителя царства Цинь — будущего Первого
Императора Китая, Ин Чжэна (Цинь Шихуана). Цзин Кэ отправился на задание с
лицом, полным трагической решимости, и стал символом отчаянной храбрости,
самопожертвования и обречённого героизма. В китайской культуре его имя нередко
используется для обозначения человека, идущего на опасное или безнадёжное дело
с осознанием возможной гибели.
.jpg)
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии