Прошёл год с тех пор, как тётя Дин вошла в дом, но всё ещё не было никаких признаков беременности. Бабушка Доу Чжао была очень обеспокоена этим.
Однажды она услышала о семье по фамилии Цуй, которая жила на землях рода Доу. У этой семьи было восемь сыновей и две дочери, и все они были здоровы. Содержать такое большое количество детей было очень тяжело, и двое сыновей уже были отданы в другие семьи в качестве приёмных зятьёв. Теперь они хотели обменять свою старшую дочь, четырнадцатилетнюю девочку, на выгодный брак.
Бабушка увидела в этом знак небес. Девушка из семьи Цуй оказалась высокой и крепкой, с приятными чертами лица. Не посоветовавшись с дедом, она заплатила двести лян серебра и привела её в дом.
Десять месяцев спустя у Доу родился сын.
Когда прошёл сотый день после рождения ребёнка, дед призвал бабушку, указал на младенца Доу Шиюна и сказал:
— Воспитывай этого ребёнка сама. Не позволяй неграмотной бабе из деревни испортить его.
Так Цуй отправили в скромное поместье рода Доу в деревне Дунцзи, где она и прожила до самой своей смерти.
На самом деле, Цуй всегда оставалась крестьянкой.
Когда Доу Чжао жила с ней, она не только учила её поливать и пропалывать огород, но и рассказывала о том, как сажать зерновые, ухаживать за курицами, свиньями и пасти гусей. Часто говорила:
— Если умеешь обращаться с землёй, то не пропадёшь нигде!
В такой атмосфере Доу Чжао с юных лет знала, когда сеять весной, когда жать осенью, когда сажать овощи и высиживать цыплят. Она даже могла предсказать погоду на следующий год по зимним приметам. Её больше можно было сравнить с дочерью деревенского землевладельца, чем с юной леди из рода чиновников.
Доу Чжао впервые встретилась с Туонянь, когда ей было около десяти лет. В то время взрослые были заняты весенней пахотой, и бабушка с управляющим ушли в поля. Она же стояла с несколькими служанками под вязом у дома и наблюдала, как деревенские ребятишки собирают молодые побеги вяза.
Вдруг ей на плечо села гусеница. Она поймала её и начала играть с ней, дразня служанок. Служанки, в панике, визжали и толкались.
И тут, словно вихрь, в комнату ворвалась Туонянь. Она набросилась на служанок с криком:
— Она — барышня! Барышня из рода Доу! Как вы смеете так с ней обращаться?! Я вас убью! Прибью до смерти!
…Вспоминая это, Доу Чжао почувствовала, как защемило её сердце.
Когда в дом вошла мачеха, все слуги, которые раньше служили её матери, были либо проданы из-за того, что не имели достаточной выслуги, либо получили от мачехи грамоты об освобождении в знак «уважения к прошлому», либо были отправлены обратно в свои родные места. Никто не говорил ей правду о её матери. Даже бабушка, которая её очень любила, лишь повторяла:
— Нужно смотреть вперёд. Зачем всё время спрашивать о прошлом? Лучше подумай, как угодить свекрови, когда выйдешь замуж за Хоу Цзинина.
Никто не знал о её настоящих страхах.
Как умерла её мать?
Почему все так молчаливо хранят эту тайну?
Однажды слуга мачехи по имени Ху сказала ей, что всё дело в том, что она родила девочку…
Значит ли это, что её рождение стало причиной смерти матери?
И именно поэтому её отправили к бабушке в деревню?
Злилась ли на неё мать при жизни? Жалела ли о том, что родила её?
С каждым годом Доу Чжао всё труднее становилось задавать эти вопросы.
Смерть матери была незаживающей раной.
И только Туонянь однажды сказала ей правду — прямо в лицо бабушке, не побоявшись последствий.
— Я не очень хорошо разбираюсь в ваших высоких принципах. Я знаю только, что седьмую госпожу убила Ван. И теперь вы хотите, чтобы четвёртая барышня называла убийцу своей матерью? Это не помощь, а вред! Вы толкаете её на нечестие!
Бабушка тогда застыла, словно окаменев.
С тех пор она не произносила ни слова, просто оставив Туонянь в усадьбе.
Из всех, кто служил её матери, только Туонянь восемь лет искала её. Только она осмелилась встать на защиту.
Её характер говорил сам за себя.
Сейчас, когда Доу Чжао лишена свободы, ей крайне необходим кто-то, кто будет ей верен без каких-либо условий.
И лучше Туонянь не найти.
Несмотря на протесты Шуанчжи, Сянцао сама привела Туонянь.
Она вошла с осторожностью, наполненная тревогой и растерянностью, и с робостью поклонилась:
— Четвёртая барышня…
Эта Туонянь была совсем юной, с розовыми щечками и застенчивыми глазами. Она разительно отличалась от той, которую помнила Доу Чжао — измождённой, усталой, с потускневшими волосами.
Боль пронзила её сердце.
— Ты… знаешь… кто я? — тихо спросила Доу Чжао.
— Да, — прошептала Туонянь. — Сянцао рассказала мне по дороге. Вы — дочь седьмой госпожи, Четвёртая барышня из рода Доу.
Значит, она знала, чья она дочь.
Доу Чжао слабо улыбнулась и протянула руки:
— Пойдём… в зал Хэшоу. Шуанчжи, веди нас.
Туонянь без колебаний подхватила её на руки, но Шуанчжи замялась:
— А если…
— Я… хочу пойти! — сердито взглянула на неё Доу Чжао.
Шуанчжи неловко улыбнулась.
Сянцао поспешно вмешалась:
— А как же я? Четвёртая барышня, а я?
Нельзя окружать себя только одними и теми же людьми. Сила может обернуться слабостью, а слабость — стать преимуществом.
— Идём, — ответила Доу Чжао с улыбкой.
Сянцао радостно вспыхнула и первой зашагала вперёд.
Теперь Шуанчжи оставалось только следовать за ними.
Они направились к залу Хэшоу. Однако у ворот их остановил мальчик-служка.
— Старый господин велел никого не пускать! — воскликнул он.
Туонянь с тревогой взглянула на Доу Чжао.
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии