Шуанчжи лишь развела руками, словно говоря: «Я же говорила...»
Сянцао с лёгкой улыбкой шагнула вперёд и, фамильярно обратившись к мальчику как к «братику», произнесла:
— Мы пришли по приказу седьмой госпожи. Привели четвёртую барышню... В зале ведь переполох? Вот мы и решили, что лучше пусть сама выскажется. Если не веришь — иди, объяви о нас.
Мальчик замялся, но всё же отступил, пропуская их во двор.
— Ты сумасшедшая, — прошептала Шуанчжи. — А если он действительно пойдёт к седьмой госпоже?..
— Не пойдёт, — самоуверенно усмехнулась Сянцао. — Мы хотя бы посмели подойти к залу Хэшоу. А они?
Доу Чжао сдержанно кивнула. Аргумент был весомым.
Изнутри доносился голос матери — хрипловатый и резкий:
— …Поздно теперь что-то говорить! Если бы ты хотел взять наложницу, то сказал бы прямо. А ты отправил третьего дядю упрашивать отца — сам понимал, что поступаешь недостойно. Очарован красотой, мысли твои скверны, а теперь ещё и старшими давишь! Раз так — пусть старейшины обеих семей рассудят по чести!
— Седьмая невестка, — вмешался третий дядя, — не стоит так волноваться из-за пустяков. Наложница — это не так важно. Если вы не хотите, то и не нужно. Зачем поднимать шум и делать из этого проблему на весь город? Ваньюань…[1], Пожалуйста, немедленно извинись перед женой. Давайте остановимся на этом. Если кто и виноват, так это я… Ради меня, прошу, не сердитесь больше!
Ваньюань — это имя её отца, данное при достижении совершеннолетия.
Мать на мгновение замолчала.
Отец пробормотал что-то неразборчивое.
— Пойдём… — прошептала Доу Чжао.
Сянцао и Шуанчжи замешкались, но Туонянь с решительным лицом подняла её на руки и вошла в зал.
Увидев их, никто не осмелился преградить путь.
— Кто идёт?! — выкрикнула тётка Дин у входа, хмурясь так, как Доу Чжао никогда раньше не видела.
Туонянь вздрогнула, но выпрямилась и, хоть голос её дрожал, ответила с уважением:
— Четвёртая барышня… Она велела принести её.
В зале замерли.
Мать, сидящая на главном месте с каменным лицом; третий дядя, терзающий руки; отец, стоящий на коленях — все повернулись в изумлении. Отец резко поднялся, лицо его побагровело от злости и стыда:
— Что вы творите?!
Деда в зале не было.
Прежде чем Доу Чжао успела открыть рот, мать поднялась, холодно усмехнувшись:
— Разве можно так кричать на ребёнка? — произнесла она, подойдя к дочери и нежно обняв её. — Что случилось?
В её глазах мелькнул вопрос, но тут же остановился на Туонянь.
— Мама, мама, я хочу к Туонянь! Хочу к Туонянь! — воскликнула Доу Чжао, не давая Туонянь даже шанса заговорить.
Мать нахмурилась. Она не узнала служанку. Для неё было обычным делом поручить кому-то из прачечной место во внутреннем дворе, и вскоре этот человек забывался.
В этот момент в зал, дрожа от волнения, вошла служанка и объявила:
— Третья госпожа прибыла!
Третий дядя заметно оживился. Он был не в настроении выслушивать посторонние разговоры и стремился вернуться к основной теме:
— Какая разница, служанка это или нет? Если Шо`эр хочет, пусть возьмёт. Подарите её, и всё.
Он бросил выразительный взгляд на отца Доу Чжао. Тот незамедлительно подхватил:
— Пусть эта Туонянь будет с Шо`эр.
Третья госпожа была весёлой, живой и обходительной женщиной. Несмотря на то, что она не обладала формальным старшинством, её любили все, и к ней часто обращались, когда речь заходила о примирении. Мать Доу Чжао поняла, что появление третьей госпожи неслучайно.
Ей и самой хотелось, чтобы отец как можно скорее отказался от своей затеи. Туонянь была одной из её людей, и бежать ей было некуда. А пока остальные служанки дочери находились под стражей, пусть эта заменит их. В любом случае, позже можно будет тщательно проверить её.
— Нянюшка Ю, — обратилась мать к пожилой служанке, — отведи эту Туонянь в покои Шо`эр.
Нянюшка Ю с удивлением взглянула на Туонянь, но покорно кивнула.
В зале было много людей, и даже если бы мать решила покончить с собой, кто-нибудь бы обязательно помешал ей.
Доу Чжао была уверена в этом. Она слегка потянула Туонянь за рукав, давая понять, что пора уходить.
Туонянь, все еще ошеломленная, крепко обняла Доу Чжао и вышла из зала, слегка спотыкаясь от волнения.
Сянцао и Шуанчжи уже всё поняли.
Шуанчжи холодно, но вежливо кивнула Туонянь:
— Будем работать вместе.
Сянцао, понурив голову, казалась растерянной и грустной.
Доу Чжао, улыбаясь, указала на неё и произнесла:
— Я хочу… Сянцао.
Сянцао сначала не поверила своим ушам, но когда до неё дошло, её лицо вспыхнуло от восторга.
Нянюшка Ю, разделявшая взгляды седьмой госпожи, знала, что Сянцао уже служила в её покоях, и без колебаний произнесла:
— Раз четвёртая барышня выбрала тебя — отныне ты будешь прислуживать ей. Только смотри, не прогневи её…
Сянцао была так счастлива, что едва могла говорить.
Служанки Шо`эр были под арестом, и, судя по характеру седьмой госпожи, им уже не вернут прежние места. А ей выпал такой шанс! Если всё пойдёт хорошо, она может стать первой служанкой…
С этими мыслями она бросилась благодарить Доу Чжао:
— Четвёртая барышня, я… Я буду вас на руках носить!
Доу Чжао отмахнулась и, указав на зал Хэшоу, тихо произнесла:
— Слушай… Расскажи мне.
[1] Имя взрослого (字, цзы) — Ваньюань (宛远) — у китайских мужчин в прошлом было личное имя (имя рождения, 名) и вежливое имя (字), которое давалось при совершеннолетии (около 20 лет). Его использовали сверстники и младшие как знак уважения. Здесь «Ваньюань» — имя отца Доу Чжао, используемое в официальных и межсемейных разговорах.
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии