Девять оттенков пурпура — Глава 99. Скрытая неприязнь (часть 1)

Тон Доу Чжао был слишком поспешным, и это вызвало у Чэнь Цюйшуя сомнения. Возможно, Пятый господин что-то сказал Четвёртой госпоже?

Но он тут же отбросил эту мысль. Разве Доу Шишу, человек, умудрённый опытом, стал бы обсуждать государственные дела с племянницей, которая даже совершеннолетия не достигла?

Он был в замешательстве.

Доу Чжао тоже осознала, что её тон прозвучал небрежно и резко. Она вздохнула про себя, осознавая, что ей всё ещё не хватает уверенности.

С лёгкой усмешкой она произнесла:

— Говорят, чрезмерная мудрость уже сродни колдовству… Иногда лучше не додумывать лишнего.

Чэнь Цюйшуй кивнул. В этих словах был смысл. В конце концов, если бы у неё была тайная информация, она бы не стала оправдываться. Значит, это я излишне подозрителен…

Он усмехнулся над собой и задал следующий вопрос:

— Что касается семьи Ван — есть ли дальнейшие распоряжения?

— Пока не будем вмешиваться, — произнесла Доу Чжао. — Огонь уже разгорелся, и если мы будем раздувать его слишком сильно, то он может погаснуть. Пусть горит медленно, а когда придёт время, мы добавим дров, и пламя станет ещё ярче.

— Продолжайте следить за здоровьем Цзэна Ифэня. Было бы идеально, если бы Ван Синьи остался в Шэньси.

Хотя решения о членах Кабинета принимались самим императором, внезапные карьерные взлёты были не частыми. Пока Ван Синьи занимал свою местную должность, его шансы попасть в Кабинет казались почти нулевыми — слишком много других людей стремились к этому месту. Если же, несмотря на все трудности, он всё же сможет достичь своей цели... тогда это можно будет объяснить лишь невероятным везением или покровительством высших сил.

— Вы хотите, чтобы мы обратились к Пятому господину? — спросил Чэнь Цюйшуй.

— У него, вероятно, уже есть свои планы на этот счёт, — дипломатично ответила Доу Чжао. — Даже если бы мы хотели помочь, у нас нет достаточных полномочий и влияния. Наша задача — собирать информацию, чтобы быть готовыми к любым изменениям.

— Я понимаю, — кивнул Чэнь Цюйшуй. — Я также постараюсь организовать, чтобы Фань Вэньшу и сотрудники главной лавки чаще взаимодействовали.

Доу Чжао с лёгкой улыбкой кивнула в ответ.

Чэнь Цюйшуй уже дважды бывал в столице и каждый раз возвращался с хорошими новостями.

— Сначала кто-то обвинил Ван Синьи в присвоении боевых заслуг, а затем — в растрате военного бюджета, — рассказывал он, потягивая холодный суп из бобов мунг в цветочном зале. — Хотя император пока отложил разбирательство, он направил своего евнуха Пэн Цяня в Шэньси с инспекцией. Это уже свидетельствует о недоверии. Поэтому, когда Цзэн Ифэнь ходатайствовал о повышении Ван Синьи до главы Судебной палаты, император отказал.

Значит, Цзэн Ифэнь по-прежнему покровительствует Ван Синьи.

— А мой Пятый дядя? — спросила Доу Чжао.

— Всё по-старому: держит дистанцию с Цзэном, но сблизился с Хэ Вэньдао.

— Если бы удалось заставить дядю Цзи Юна — Цзи Суна — выйти из гонки заранее… — пробормотала Доу Чжао. — Возможно, семья Цзи поддержала бы Пятого дядю…

Чэнь Цюйшуй замер. Нет вечных врагов — есть только вечные интересы…

Он не ожидал, что Четвёртая госпожа уже постигла азы политической борьбы.

Однако понимание ситуации — это одно, а вот способность действовать — совсем другое. Как бы ни были хороши советы, без поддержки влиятельных покровителей они не имеют смысла.

Он осторожно напомнил:

— Госпожа, даже если бы сам Цзэн Ифэнь или Е Шипэй вмешались, они вряд ли смогли бы заставить такого человека, как Цзи Цзижун, уйти из гонки...

Цзи Сун носил ученое имя Цзижун.

— Я понимаю, — усмехнулась Доу Чжао. — Это просто размышления вслух.

И тут же она почувствовала себя как те праздные болтуны в столичных чайных, которые громко говорят, но когда доходит до дела, то не могут заставить себя сдвинуться с места.

…

Август подкрался незаметно.

За это время Доу Шиюн написал дочери два письма, интересуясь её жизнью. Доу Чжао отвечала ему в том же духе:

«Моя дочь обучается у господина Суна, её почерк значительно улучшился. Каждый день она занимается игрой на пипе. Раз в несколько дней она навещает старшую госпожу в Восточном доме, и та очень довольна ею. На праздник Чжунюань она велела ей обязательно поехать в храм Фаюань для подношений. Моя дочь также обручена. Её жених — из рода Ву, у них был цзиньши, старше её на три года и учился в семейной школе. Доу Мин вышила для Шу’эр пару подушек с лотосами.»

Доу Шиюн был очень доволен.

— Если она будет плохо себя вести, смело наказывай её, — написал он. — Если станет дерзить, скажи, что это по моему приказу.

Однако, какими бы словами ни были сказаны эти наставления, в конечном итоге вся ответственность ляжет на плечи самой Доу Чжао.

Она просто проигнорировала слова отца.

…

Вскоре вернулся Цзи Юн. Он преподнёс в дар Доу Чжао красивую лакированную коробку с золотой инкрустацией. Коробка была настолько тяжёлой, что Сусин едва не выронила её.

— Что же это за подарок, братец Цзи преподнёс сестре? — с улыбкой спросила Доу Мин. — Такая тяжёлая коробка — не сокровище ли это? Сестра, открой её скорее!

Госпожа Цзи строго взглянула на Цзи Юна. Если уж он решил сделать подарок, то мог бы выбрать что-нибудь более узнаваемое, чтобы избежать ненужных слухов.

Однако Цзи Юн лишь рассмеялся и произнёс:

— Я действительно приготовил вашей сестре отличный подарок. А поскольку Пятая госпожа так любопытна, пусть она сама откроет коробку.

Доу Чжао по интонации поняла, что в коробке нет ничего хорошего. Она хотела остановить Доу Мин, но, зная её упрямство, позволила ей открыть коробку.

Внутри лежала пара железных шаров — гладких и блестящих, размером с кулачок младенца.

 

Вернуться к оглавлению