Бэй Чжоу
Иногда Бэй Чжоу думал: если бы первым, кто застал его за тем, как он украдкой укладывает волосы по-женски в доме Йи, была не Йи Нань, а кто-то другой — его бы, вероятно, сразу выгнали с усадьбы, и уж выжил бы он после этого или нет — большой вопрос.
Но Йи Нань была не «кем-то другим».
Юная госпожа посмотрела на дрожащего телохранителя и после короткой паузы внезапно рассмеялась:
— А братец Бэй и так тоже очень красивый!
Она была в том возрасте, когда хочется играть и шкодить. Обрадовавшись, словно нашла новую куклу, она потащила его к зеркалу, украдкой взяла румяна и пудру матери и принялась красить ему лицо.
Бэй Чжоу опустил голову, сдерживая желание вскочить и убежать.
В те дни даже он сам не мог толком объяснить, какие смутные и неуправляемые чувства шевелились в его сердце. Он лишь неясно понимал, что отличается от других, и тут же впадал в ужасную тревогу за собственное будущее — до такой степени, что стал избегать даже взгляда на себя в зеркале.
Йи Нань, хихикая, закончила макияж и с победным видом заявила:
— С сегодняшнего дня ты не братец Бэй, а сестрица Бэй!
Вот и всё. Конец.
Дети не умеют хранить тайны. До вечера об этом узнает хозяин, а завтра будет день его казни.
Бэй Чжоу ждал в тревоге один день, два, три…
И только через несколько месяцев, когда его снова усадили перед зеркалом в роли профессиональной куклы, он не выдержал и тихо спросил:
— А госпожа кому-нибудь рассказывала?
Йи Нань с недоумением ответила:
— Конечно нет! Мама только заметила, что исчезли её румяна, и решила, что я просто люблю прихорашиваться.
Этот секрет хранился очень долго. Юная госпожа взрослела, и с годами её перестали интересовать детские игры с макияжем.
Бэй Чжоу, уже лучше разбиравшийся в людях, впал в новое ожидание. Он ждал, когда она поймёт, что её телохранитель — человек странный, и выгонит его подальше.
Он ждал один год, два, три…
А потом перестал ждать.
Однажды, в обычный полдень, юная госпожа сидела у окна, неспешно читая книгу, а Бэй Чжоу стоял за её спиной. Может, в книге был какой-то романтический отрывок о талантливых учёных и прекрасных дамах — она внезапно вздохнула:
— Интересно, кто станет моим мужем?
Бэй Чжоу помолчал и ответил:
— У госпожи обязательно будет хороший супруг, вы состаритесь вместе и родите пару умных и прелестных детей.
Йи Нань обернулась и мягко улыбнулась ему, с лёгкой грустью в глазах:
— Хватит обо мне. А ты, Бэй?
— Я? — Бэй Чжоу тотчас покачал головой. — У меня судьба неглубокая, думаю, никого своего мне не встретить. В будущем дети Нань`эр станут и моими детьми. Я просто буду охранять вас всю жизнь.
Йи Нань сказала:
— А я всё-таки надеюсь, что однажды ты найдёшь своих детей.
Сяо Тяньцай
Как редкостный медицинский гений, Сяо Тяньцай поступил в Академию императорских лекарей и всего за три года тихо обошёл всех старших. Оставшееся время он тратил на то, чтобы прикидываться дурачком и избегать работы — ведь все знали, что быть императорским лекарем опасно, и слишком высокая должность может стоить головы.
Если учитель давал задание на три дня, Сяо Тяньцай выполнял его за полдня, а остальные два с половиной использовал как отпуск.
У него было любимое укромное место недалеко от академии, заросшее густой зеленью. Там он обычно лежал в тени и прятался от всех.
Но однажды, не дойдя и до половины пути, он услышал музыку.
У Сяо Тяньцая было немало изысканных хобби — он играл на цине и пипе. Но эта музыка была незнакомой: не то чтобы неприятной, но уж очень странной.
Он не выдержал, прокрался поближе и спрятался за деревом. Так он и увидел Се Юньэр.
Се Юньэр обнимала самодельную гитару и упорно разучивала «Romance d’Amour». Кажется, она не выучила партию до конца — застревала на одном и том же месте восемь раз подряд.
Сяо Тяньцай слушал с мученической гримасой, пока она, наконец, не ушла. Он с облегчением вздохнул и мысленно пожелал, чтобы у неё хватило самосознания — или хотя бы инстинкта самосохранения — не играть при дворе.
Но на следующий день она вернулась.
Се Юньэр занимала это место целый месяц, и Сяо Тяньцай, не найдя себе другого укрытия, слушал её изо дня в день.
Через месяц она, наконец, сыграла весь фрагмент, тут же вскочила, ударила по дереву и закричала:
— Я офигеть какая крутая, а?!
Сяо Тяньцай, находившийся за этим самым деревом: «…»
Позже произошло многое.
Они начали общаться, но Сяо Тяньцай с тревогой заметил, что в глазах наложницы Се, где раньше горел неугасимый огонь, с каждым днём пламя становилось всё слабее.
Сначала он не понимал, что произошло, и откуда у него такая тревога. Ведь даже если бы он осмелился в десять раз больше, он бы не посмел возжелать наложницу тирана.
Пока однажды Се Юньэр не пришла к нему тайно — попросить снадобье для аборта.
Сяо Тяньцай опешил. Подумав немного, он осторожно спросил:
— Это из-за вдовствующей императрицы?
Се Юньэр молча опустила голову.
— Я могу помочь сохранить ребёнка, — мягко сказал Сяо Тяньцай. — И обещаю, никто не узнает. Когда срок станет больше, вы сможете обратиться за защитой к Его Величеству. В конце концов, это его плоть и кровь…
Се Юньэр едва заметно покачала головой и продолжала умолять, со слезами на глазах.
Сяо Тяньцай, не зная всех обстоятельств, всё равно терпеливо объяснял опасности.
Пока наконец Се Юньэр не стиснула зубы:
— Этот ребёнок — не от императора.
Её слёзы катились по щекам — то ли от отчаяния, то ли от страха потерять последнюю надежду. Чтобы заслужить его доверие, она рассказала всё: от первой встречи с принцем Дуань до их взаимной привязанности и тайной беременности.
Сяо Тяньцай слушал молча — и внезапно почувствовал странную ясность.
Если бы она никогда никого не любила, он, возможно, и сам не понял бы, какие мысли зародились в его сердце. Но она осмелилась полюбить — так яростно, так отчаянно… только не его.
Вот какова была эта горечь — ревность.
Позже произошло ещё многое.
Когда Сяо Тяньцай увидел Се Юньэр вновь, всё уже раскрылось.
Она потеряла ребёнка, была посажена под домашний арест императором, брошена принцем Дуань, а вся её гордость была растоптана в грязь.
Но в её лице впервые появилась лёгкость — будто тяжёлые кандалы сняли, будто человек, оправившийся от болезни, слабо, но спокойно дышит.
Она умоляла его лечить императора, а потом прямо сказала, что в этом мире мало настоящих чувств. Сейчас её цель — лишь выжить, найти способ сбежать и уехать как можно дальше.
На мгновение Сяо Тяньцай хотел спросить её: «А как же я?»
Я ведь всегда был рядом — ты разве никогда не замечала?
Он был уверен, что она догадывалась о его чувствах, но, казалось, раны, нанесённые принцем Дуань, были слишком глубоки — она больше не произносила слов о любви. Это казалось немного несправедливым.
Но в конце концов он ничего не сказал. Потому что помнил: в этом огромном дворце Се Юньэр уже очень, очень давно не играла на своём странном инструменте.
Перед отъездом из дворца они встретились в последний раз.
Солнце в тот день сияло ярко, и Се Юньэр тоже была в хорошем настроении. Будто наконец отпустила всё, она делилась своими грандиозными планами с ним, как со старым другом: построить бизнес-империю, даже уговорить императрицу вложиться. В будущем по всей стране, вдоль переплетённых дорог, будут её торговые предприятия.
Сяо Тяньцай слушал, не всё понимая, но заметил — в её глазах снова горел огонь.
Точно так же, как когда-то под деревом, она снова и снова поднималась после неудач, полная неукротимой воли к жизни.
Сяо Тяньцай медленно улыбнулся:
— Когда настанет то время, не забывай иногда отдыхать и играть на своём странном инструменте.
Се Юньэр рассмеялась:
— Ладно, уговорил.
— …
— Кстати, а откуда ты его вообще слышал?
Сяо Тяньцай тогда ещё думал, что в её светлом будущем ему не будет места. Но позднее, когда ему передали письмо от Юй Ваньинь, он понял, что ошибался.
«Когда всё утрясётся, если услышу о твоём прибытии, я вновь настрою старые струны и продолжу нашу мелодию».
Лицо Сяо Тяньцая вспыхнуло. Он поспешно спрятал письмо, опасаясь, что Юй Ваньинь догадается о его чувствах, и быстро ушёл.
На сердце у него было так светло, что даже шаги стали легче.
Теперь ему нужно было очень серьёзно обдумать ответ.
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии