— У меня больше нет родины. Ты — моя родина.
Таков был мой план тогда.
Но я и представить не мог, что этот день наступит так скоро. Изначально я надеялся устранить принца Дуаня ради тебя. Завтра я отдам все силы, и если сумею победить — твоя ноша станет легче. А если проиграю, следуй инструкции на последнем листе письма — у тебя будет шанс спастись.
Дальше тебе придется идти одной. Путь предстоит долгий, мир — коварен, будь осторожна.
Хотя я солгал тебе во многом, это правда: ты — самая отважная и сильная женщина, которую я знал за две свои жизни. Ты непременно выдержишь всё и однажды выстроишь мир, полный света и тишины.
И когда это случится… если ты простишь меня, съешь в какой-нибудь праздник маленький горячий котелок. Представь, будто мы снова рядом.
Чжан Сань
…
Помимо письма, в конверте лежала еще одна страница, исписанная мелким почерком, и небольшой предмет.
Юй Ваньинь дочитала последние строки ровно в тот момент, когда последний отблеск заката исчез за горизонтом. Один из тайных стражей натянул лианы на вход в пещеру и негромко посоветовал ей отдохнуть.
Она спрятала письмо у сердца, легла, не снимая одежды, и пролежала так до рассвета. Ночная стужа в горах проникала от ступней, медленно замораживая всё тело, пока оно не стало похоже на неподвижную глыбу льда. Боясь, что, заснув, больше не проснется, Юй Ваньинь лежала с открытыми глазами, считала про себя, прислушивалась к смене стражей и к одиноким крикам лис во тьме.
Утром они вновь отправились в путь. Добравшись до ручья, смыли с себя кровь.
Юй Ваньинь уже была переодета в простую мужскую одежду — должно быть, Сяхоу Дань одел ее, готовя к бегству. В вещах она нашла набор для грима, запасную одежду, кремень, кинжал — всё необходимое.
У ручья она наложила грим, приклеила накладную бороду, встала и, не говоря ни слова, сожгла письмо. Пепел, завиваясь от огня, опадал в воду и уплывал вместе с потоком.
Краем глаза она заметила, как стражи переглянулись. Лишь тогда она осознала: с тех пор как прочла письмо, не произнесла ни единого слова.
Она откашлялась, голос был хриплым:
— Как ваши раны?
— Пустяки, госпожа, уже почти зажили.
— Хорошо. Нам нужно попасть в людное место — выяснить, что происходит в столице.
Услышав спокойный голос и то, что она не требует вернуться в столицу, стражи заметно выдохнули с облегчением.
— Нам велено охранять госпожу. Обстановка неясна, но если принц Дуань выжил, то три пограничные армии, собранные им заранее, всё равно сойдутся к столице, чтобы подавить имперскую гвардию и возвести его на трон. Они движутся с севера, востока и юга. Мы полагаем, что, пока они не соединятся, есть шанс прорваться…
— Идем на юг, — сказала Юй Ваньинь, взяла узел с вещами и двинулась вперёд.
— Но, госпожа, — растерянно отозвался один из стражей, — именно с юга движется армия Справедливости…
— Юг, в Пэйян, — отрезала она. — Так пожелал Его Величество.
Пэйян — ничем не примечательный городишко, не имевший никакого стратегического значения. Стражи не понимали, почему им туда, но Юй Ваньинь не объясняла. Только бросила:
— Прошу сопроводить меня. Еда осталась?
Она шла, жуя всухомятку, с усилием заставляя себя проглатывать каждый кусок.
Стражи переглянулись, не зная, стоило ли так рано отдавать ей письмо.
Полдня они шли молча. На горизонте показались первые разбросанные деревеньки. Путников почти не было, и те, кто попадался, двигались испуганно, будто вспугнутые птицы. Стражи попытались расспросить местных, но те, завидев чужаков, сами кинулись с расспросами. Информации было мало: вчера в столице вспыхнул беспорядок, по улицам текла кровь, сегодня город закрыт, как запечатанный гроб. Никто не знал, кто победил, кто пал и кто вообще сражался.
К вечеру Юй Ваньинь почувствовала озноб, в глазах мутнело, ноги подкашивались. Она приложила ладонь ко лбу — тот горел.
— Ничего, — выдохнула она ровно. — Посплю — пройдёт. В трактир идти нельзя, нас сразу засекут. Ищите дом.
Через полверсты в темноте замерцал огонёк — чей-то двор.
Страж постучал. Дверь открыла пожилая женщина с распухшими от слез глазами:
— Кто там?
— Бабушка, мы к родным в столицу ехали, да вещи по дороге украли, — солгал страж с виноватой улыбкой. — Услышали, что в столице беда, решили не рисковать. У нас осталась лишь пара монет — не пустите отдохнуть и поесть?
Он протянул медяшки.
Старушка вздохнула:
— Входите, чем могу — помогу. Все сейчас бедствуют. Недавно в деревне по нескольким дворам прошлись… Видно, лихие люди завелись…
Бормоча себе под нос, она провела их в дом. Во дворе, как оказалось, горел глиняный очаг — в нём старуха сжигала бумажные деньги.
— Бабушка, а что вы сжигаете? — осведомился один из стражников.
Старуха не ответила, лишь отвернулась к огню и заплакала беззвучно. Из внутренней комнаты вышел старик и тихо произнёс:
— У неё брат жил неподалёку от горы Бэй. Вчера попал в бунт принца Дуаня… и погиб в неразберихе.
Сердце Юй Ваньинь сжалось. Хриплым голосом она спросила:
— Бунт принца Дуаня… удался?
Старик замотал головой:
— Гонец лишь сказал, что погибло много людей. В основном — императорские гвардейцы. Больше он ничего не знал.
У Юй Ваньинь потемнело в глазах, и она невольно пошатнулась. Если большинство погибших — гвардия, значит, либо случилось предательство, либо у принца Дуаня были скрытые силы… В любом случае, положение Сяхоу Даня было катастрофическим.
Один из телохранителей быстро подхватил её. Другой обратился к хозяевам:
— Простите, господа, что беспокоим вас в такой момент, но наш брат серьёзно заболел. Не могли бы вы сварить ему миску лапши?
Спустя некоторое время все уже молча поглощали горячую похлёбку при тусклом свете масляной лампы. В отражении бульона мерцали усталые, побледневшие лица. Хозяева дома, как оказалось, были не из бедных — в миске Юй Ваньинь плавало целое яйцо. Она выпила несколько глотков бульона. Руки дрожали уже меньше, мысли начали проясняться.
Если принц Дуань победил, Сяхоу Даня могли уже убить… или держать в заточении, чтобы дождаться удобного момента для устранения. Она могла только надеяться на второе.
Старуха, доплакав, вернулась в комнату, вытирая слёзы, и с горечью выругалась:
— Этот пёс Дуань! Даже небеса не выдержали, землёй затрясло, как бы сжить его со свету!
— Потише! — одёрнул её старик. — А император-то чем лучше? Всегда говорили: коли в стране землетрясение — значит, правитель безнравственен! Этот тиран даже вдовствующую императрицу убил…
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии