Какой скандал?! — Глава 22. Встреча со старым другом (часть 1)

Она стояла на перекрестке власти, возвышаясь над бурным потоком, из которого рождается Великий Ветер. Весь мир склонялся перед ней: причины порождали следствия, солнце всходило и заходило, империи возникали и рушились — все это подчинялось ее слову.

И перед ней… никого не было.

Это было высшее, крайнее, окончательное.

Она дрожала, не в силах сдержать это содрогание — впервые в жизни ощутив истинное благоговение. И впервые — пронзительное, ледяное одиночество.

В этот миг Юй Ваньинь внезапно поняла, что значит быть «одинокой душой, чуждой всем». Возможно, каждый, кто когда-либо достигал вершины, проходил через этот поворот — либо отворачиваясь, либо отпуская, либо разжимая застывшую в чьей-то ладони руку… и погружаясь в безмерную пустоту.

Но почему именно она? Почему не герой, не мудрец, не человек с сильной волей, а именно она — ленивый и не очень сильный офисный работник, чьим главным удовольствием в жизни было чтение романов в утреннем метро?

Вопрос, который предназначался мудрецам и правителям прошлого, Небо вложило в её руки вместе с чистым листом для ответа.

И если уж она должна была ответить…

Юй Ваньинь вдруг улыбнулась.

Её ответ был прост: она хотела всё.

— Генерал Линь, — сказала она. — Его Величество приказал вам слушаться моих распоряжений, верно?

Линь Сюаньин и исполины за его спиной на мгновение замерли.

Поскольку Юй Ваньинь заговорила об этом открыто, было ясно: приказ, который последует, скорее всего, окажется не тем, что они хотели бы услышать.

Линь Сюаньин опустил голову, встретив её взгляд. Перед ним уже стояла не та изнеженная наложница, которую он видел в первый раз, — теперь её лицо было бледно, под глазами пролегли синеватые тени, но именно эта утомлённая бледность придавала её чертам резкость и силу. Приподнятые брови, тёплый румянец в уголках глаз, едва уловимая улыбка на губах — всё это делало её одновременно чарующей и властной.

Он долго смотрел — и, наконец, опустился на одно колено:

— Я готов служить Вашему Высочеству до последнего дыхания.

…

Во дворце, в зале собраний, стояла тишина, как в разгар зимы. Лишь самые смелые из чиновников осмеливались поднять глаза, исподтишка глядя на возвышение.

Коляска принца Дуань остановилась рядом с пустым троном дракона. Он сидел в ней боком, небрежно опустив взгляд на присутствующих:

— Его Величество пал жертвой злой императрицы и тяжко болен. Потому вынужден был поручить мне управление государственными делами. У кого есть дела — докладывайте.

Выглядел он действительно жутко. Половина головы была туго перемотана бинтами — выстрел в горе Бэй оторвал не только ухо, но и изуродовал часть лица. Деформация была необратима. Ещё хуже обстояло дело с ногами: перемотанные, как рисовые зразы, они были полностью раздавлены упавшим валуном. Люди, стоявшие у подножия горы, сами видели, как его вытаскивали — с переломанными в щепки костями.

Чтобы сохранить ноги, он уже сменил трёх врачей, но надежды было мало. И те, кто понимал хоть что-то в медицине, уже шептали о возможном заражении крови — и скорой смерти.

Но даже с мертвенно-бледным лицом, с потом на лбу, он всё равно явился на заседание.

Жажда власти этого человека перешла грани безумия.

Возможно, всё это время он и был безумцем, скрытым куда глубже, чем Сяхоу Дань.

Но даже чиновники, прекрасно понимающие его намерения, не осмеливались сказать ни слова. За дверьми зала всё ещё патрулировали его солдаты, подавляя любую искру сопротивления. А вне столицы к нему спешили ещё три армии.

Всё шло к тому, что узурпация завершится в ближайшее время. Зачем же жертвовать собой понапрасну?

Принц Дуань повторил призыв. Несколько стариков осторожно вышли вперёд, докладывая о мелких делах в провинциях, — незначительных, словно просто чтобы не молчать.

Но вдруг раздался громкий голос:

— У меня есть дело!

Из рядов выступил Ли Юньси, с высоко поднятой головой.

В тот день у подножия горы, как только пограничные войска вытащили принца с раздавленными ногами, земля начала дрожать. Горы сотрясались, почва трескалась, даже вымуштрованные солдаты падали, теряя равновесие. Почти никто не устоял.

В той неразберихе Ли Юньси и остальные чудом остались живы — они уцепились за корни деревьев, пока остальных снесло вниз.

Когда они спустились, Сяхоу Дань и принц Дуань уже исчезли. Остались лишь повозки, мчавшиеся в сторону дворца.

Потому в сердцах всех чиновников с того дня жил один вопрос.

И Ли Юньси задал его:

— Осмелюсь спросить принца Дуань: когда мы сможем предстать перед Его Величеством?

Принц Дуань на трибуне опустил на него ледяной взгляд.

Но Ли Юньси, как не боялся Сяхоу Даня, так и сейчас не дрогнул. Он стоял, словно актёр в центре сцены, дерзко глядя в ответ.

После долгой паузы принц попытался изобразить улыбку — однако смог задействовать только половину лица, и выражение вышло пугающим.

— Я же только что сказал, — ответил он, — что Его Величество тяжко болен и нуждается в покое. А злодейка-императрица до сих пор не поймана — неизвестно, каким колдовством она ещё может смутить двор. Потому дворец следует охранять особенно строго. В такую пору я не смею допускать к Императору лиц… подозрительных.

Слово «подозрительных» он выделил особенно — и взгляд его хищно скользнул по рядам.

Во время мятежа у горы Бэй, в той неразберихе, все придворные чиновники по наитию бросились к своим фракциям. Именно из-за этого большинство тайных сторонников Императора оказалось раскрыто перед глазами принца Дуань.

Теперь, когда его взгляд вновь медленно скользил по залу, один за другим они опускали головы, сжав плечи, дрожа от страха.

Кто велел им сделать ставку не на того?

Сяхоу Бо оторвал от них взгляд и неторопливо спросил:

 — Любопытно, чиновник Ли, какое такое неотложное дело побуждает вас тревожить Его Величество?

На этом этапе было ясно: если Ли Юньси осмелится настаивать, на него сразу же навесят ярлык «сообщника злой императрицы».

Но Ли Юньси не дрогнул. Он поднял голову и прямо взглянул на принца:

 — Я полагаю…

— Я полагаю, что события у горы Бэй были подозрительны и до сих пор не получили должного объяснения, — вмешался Ян Дуоцзе, шагнув вперёд и став рядом с Ли Юньси. — Разве можно изгонять императрицу государства, опираясь лишь на слова какого-то наёмного убийцы?

— Верно, — поддержала их Эр Лань, — господин Юй Шаоцин был схвачен и заключён без суда. Какой закон это позволяет?

— Дерзость! — выкрикнул один из сторонников принца Дуань. — Ваше Высочество, эти люди смущают народ и замышляют недоброе. Их следует немедленно арестовать!

Сяхоу Бо сузил глаза и поднял руку, подавая знак стражам.

— Чиновник Цзинь заблуждается! — вдруг прозвучал молодой голос.

Вернуться к оглавлению