Вперёд шагнул юный чиновник:
— Господин Ли просит аудиенции не без причины. Вопрос столь важен, что требует личного решения Его Величества. Неужели забота о государе — это уже «смятение умов»?
Этот человек был одним из тех, чья верность Императору проявилась у подножия горы. С его подачи остальные, кто прежде колебался, начали оживляться.
Пусть раньше, уловив мрачный блеск в глазах принца Дуань, они инстинктивно затаились, теперь же понимали: отмолчаться уже не выйдет. У Сяхоу Бо слишком подозрительный и мстительный нрав. Их молчание ничуть не спасёт.
Раз уж обречены, почему бы не рискнуть?
Один за другим, более двадцати человек выступили вперёд, прямо бросив вызов фракции узурпатора. А те, кто не решился заговорить, хотя бы впервые подняли на него глаза.
Сотни взглядов, скрещённые в молчании, создали мощную невидимую волну.
Сяхоу Бо сжал кулаки в подлокотниках кресла.
Убить одного или двоих — не беда. Но пока сопротивление в столице не подавлено, он не мог позволить себе резню среди стольких высокопоставленных лиц.
Пришлось стиснуть зубы и проглотить гнев.
Он глубоко вдохнул, медленно сказал:
— Сегодня днём, когда Его Величество почувствует себя лучше, он непременно соблаговолит вас принять. А пока — двор распускается.
Сразу же он подал знак, и его медленно выкатили из зала — с неожиданной поспешностью, почти бегством.
Однако Ли Юньси и другие не собирались отступать. После заседания они вместе с группой молодых чиновников направились к покоям Сяхоу Даня и опустились на колени у ворот.
Стража хотела их прогнать, но Ли Юньси ответил с достоинством:
— Мы не требуем аудиенции. Лишь молим о благополучии государя и ждём, когда он сам позовёт нас.
Они были безоружны, и никто не решался применить силу. Стражники отправились докладывать принцу Дуань, но ответа, по-видимому, не получили. Никто больше не тревожил их — оставив их стоять в пронизывающем ветре.
К полудню все дрожали как осиновые листья. Даже Ли Юньси, несмотря на крепкое телосложение, закоченел. Эр Лань уже начала терять сознание, лицо её позеленело.
Ли Юньси с трудом поднял голову, глядя на глухо запертые врата.
Он уже размышлял, не ворваться ли силой… или, может, уйти домой, чтобы завтра вновь подстегнуть ситуацию угрозой самоубийства на утреннем совете.
В этот момент ворота покоев наконец открылись, и во двор стремглав выбежала служанка, исчезнув в коридоре.
Ли Юньси прищурился: в груди зашевелилось дурное предчувствие.
Скоро служанка вернулась с хромающим старым лекарем. Дверь вновь плотно закрылась за ними.
А спустя мгновение появился сам принц Дуань, с лицом, мрачным как небо перед бурей.
Ли Юньси и остальные бросились к нему:
— Ваше Высочество! Позвольте нам…
Но тот не удостоил их ни словом.
— Пропустите нас! — ринулся Ли Юньси к стражнику.
— Приказано никого не впускать.
Ян Дуоцзе попытался уговорить, но прежде чем он успел что-либо сказать, из-за двери раздался пронзительный женский крик.
Ли Юньси и остальные, не дожидаясь разрешения, пробрались в покои сквозь толпу плачущих служанок.
Внутри, у ложа, на коленях стоял лекарь, а принц Дуань сидел, уставившись на неподвижное тело.
Тело с открытыми глазами.
Ли Юньси шагнул ближе, трижды вгляделся в изуродованное лицо. А потом в голове его что-то оборвалось.
Он рухнул на колени, разум застыл в безмолвной пустоте.
Не могло быть.
Не могло быть, чтобы это был Сяхоу Дань.
Не могло быть, чтобы Сяхоу Дань умер вот так — безмолвно, без света, без крика, не оставив даже прощального слова.
Принц Дуань сидел неровно в инвалидной коляске, с трудом наклоняясь вперёд, чтобы схватить за руку лежащего Сяхоу Даня. На искажённом лице застыло притворное горе:
— Ваше Величество, будьте спокойны… Я непременно воспитаю наследного принца достойно…
Ли Юньси так сильно сжал челюсти, что во рту проступил металлический привкус крови. Он резко поднял голову и бросил на принца Дуань взгляд, полный ярости.
А тот словно не замечал. Элегантно поднял рукав, вытирая уголок глаза. На неповреждённой половине его лица всё ещё сохранялось неестественное благородство, как будто он играл роль до последнего:
— В смутное время мы не можем остаться без правителя даже на один день. Следует как можно скорее готовить церемонию восшествия наследного принца на трон. Стража!
— Слушаюсь! — раздалось в ответ снаружи, грозный хор, от которого дрогнули стены.
Сяхоу Бо мельком глянул на Ли Юньси, словно на пылинку, и спокойно велел:
— Отправьте всех министров по домам. Пусть готовятся к трауру.
Дон… дон…
Низкие удары погребального колокола разнеслись над столицей, уходя эхом в тяжёлое, свинцовое небо.
…
Линь Сюаньин получил весть, находясь верхом в строю. Слухи о смерти Императора невозможно было скрыть — они разлетелись по стране подобно чуме. Войска всколыхнулись, солдаты начали перешёптываться.
Он остолбенел на несколько мгновений, затем пришёл в себя, круто обернулся назад.
Юй Ваньинь ехала в том же строю, переодетая в военные доспехи. Её лицо было скрыто под шлемом и стальной маской, невозможно было рассмотреть выражение.
Линь Сюаньин притормозил коня, поравнявшись с ней. Он открыл было рот, но впервые не знал, с чего начать.
В конце концов, он лишь сухо пробормотал:
— Что ты думаешь?
— Хорошая новость, — ответила Юй Ваньинь.
— Что?
Он уставился на неё, не веря своим ушам.
Юй Ваньинь говорила совершенно спокойно:
— Если тело настоящее — у принца Дуань больше нет рычага, чтобы сдерживать нас. Если подделка — значит, он так и не нашёл Его Величество. В обоих случаях он лишён преимущества. Мы продолжаем действовать по плану.
Линь Сюаньин попытался прояснить в голове эту логику:
— А если тело ненастоящее, но Его Величество действительно у него? Может, он держит его как последний козырь?
— Невозможно, — покачала головой Юй Ваньинь. — Сейчас вся страна знает, что Император мёртв. И распространил это принц Дуань сам. Если потом он вдруг представит живого Сяхоу Даня — кто поверит?
Линь Сюаньин опешил:
— Я бы поверил.
— А он — нет, — холодно произнесла Юй Ваньинь. — Он бесчувственный от природы и уверен, что все такие же. Он не станет рисковать, делая ставку на сочувствие. Я это поняла ещё тогда, когда разрабатывала план.
.jpg)
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии