В последний раз, когда они проверяли, хвост этой линии еще был искривлен. Тогда она подумала, что выравнивание звезд уже не происходит, что бедствие прошло. Она не ожидала, что оно еще впереди.
Сяхоу Дань прищурил глаза:
— Если я правильно помню, это знак убийства правителя, не так ли?
Юй Ваньинь передернуло, и она быстро начала перебирать в памяти все, что было связано с Безымянным гостем.
Как под воздействием какого—то заклинания, она вдруг услышала в ушах слова Линь Сюаньина, сказанные Сяхоу Даню:
— Мой учитель также велел мне сказать тебе: ваша встреча может не быть удачным событием.
Её сердце стремительно опустилось вниз, как в бескрайний, бездонный провал.
Неужели Безымянный гость велел им следовать воле небес, а эта «воля небес» и есть тот самый исходный сюжет?
Не был ли тот мистик специально нацелен на то, чтобы побудить её убить Сяхоу Даня?
Юй Ваньинь взорвалась от ярости.
Она огляделась вокруг, раздумывая о возможности призвать Безымянного гостя прямо сейчас, посреди ночи.
Сяхоу Дань посмотрел в небо, затем на неё, будто что—то понял, и тихо рассмеялся.
В темноте его лицо было бледным, как у блуждающего призрака, но его выражение было спокойным:
— Пять звезд выстраиваются в линию, после крайнего бедствия приходит великое процветание — для этого мира, потерять безумного императора и обрести императрицу после такого бедствия, действительно будет великим процветанием.
— Не болтай чепуху! — резко сказала Юй Ваньинь. — Только твое выживание может считаться процветанием после бедствия!
Сяхоу Дань успокоил её: — Ладно, что скажешь, то и будет. Надень обувь.
Юй Ваньинь: «…»
С их воссоединением Сяхоу Дань всегда был… довольно сдержан перед ней.
Он был как молодой человек, поглощенный любовью, стараясь быть рядом с ней как можно чаще, наслаждаясь простыми радостями жизни, свободно кушая и развлекаясь, не думая о ближайшей смерти.
Он казался решившим игнорировать неизбежное расставание с жизнью. Иногда, когда Юй Ваньинь становилось грустно, он даже подшучивал, чтобы отвлечь её.
Юй Ваньинь наконец надела тапочки.
— Холодно, давай вернемся, — Сяхоу Дань потянул её внутрь, устроил обратно в кровать: — Если не можешь уснуть, может, сделаем что—то согревающее?
Юй Ваньинь: — «?»
Юй Ваньинь: — Ты не хочешь поговорить об этом?
— О чем? Об убийстве? — Сяхоу Дань уютно устроился рядом с ней: — Я вот думаю, что когда время придет, лучше искать быструю смерть, чем десяти—пятнадцатидневные истязания. Возможно, я даже попрошу тебя помочь.
Юй Ваньинь сердце сжалось от боли в его легком тоне: — Ты думаешь, я могла бы причинить тебе боль?
Сяхоу Дань задумался на мгновение: — Действительно, тебе было бы трудно. Не переживай, со мной все в порядке. Все будет, как тебе угодно.
Что—то лопнуло в сознании Юй Ваньинь.
— Как угодно мне, — она тихо повторила.
Сяхоу Дань замер, пытаясь поправить свои слова: «— не так это имел в виду…
— Ты спрашиваешь, буду ли я счастлива убить тебя собственными руками или буду счастлива смотреть, как ты медленно умираешь?
Сяхоу Дань впал в панику.
Он несколько секунд смотрел на неё, а потом, вспомнив, что нужно поискать платок, стал метаться.
— Если бы ты действительно желала мне угодить, ты бы прогнала меня из дворца в первый же день, или я бы пришёл только после твоей кончины! Я был бы не рад, что встретил тебя, не рад есть горячий котелок, не рад, что попался на твои уловки, не рад читать твои послания…
Сяхоу Дань наконец нашел вышитый платок и застенчиво предложил его, но Юй Ваньинь не взяла его.
Она сдерживалась слишком долго, и теперь взорвалась, рыдая так, что все её тело дрожало: — Как ты можешь быть таким жестоким ко мне?
Сяхоу Дань замолчал на мгновение, а затем обнял её, нежно произнося:
— К счастью, у императрицы великое сердце, она обязательно отплатит врагам добром, следуя воле небес и желаниям народа, и будет править тысячелетиями.
— Я не могу!
— Ты уже можешь. А Бай сообщил, что до того как я снова присоединился к тебе, ты уже справлялась одна. Ты только будешь становиться лучше — он нежно погладил её по спине: — Не плачь. Я извинюсь, хорошо? Если в этом мире есть перерождение, я отплачу тебе в следующей жизни.
— Я не хочу следующей жизни. Я хочу эту жизнь, этот мир — Юй Ваньинь не знала, от кого она требует это, и не заботилась, что звучала как ребенок, который просит луну, — Я хочу, чтобы ты остался, чтобы быть со мной.
Сяхоу Дань: — «…»
Сяхоу Дань тихо сказал: — Я хочу остаться больше, чем кто—либо.
Юй Ваньинь всхлипнула, слыша в его голосе что—то необычное, и вырвалась из его объятий, чтобы посмотреть на него. Глаза Сяхоу Даня были полны слез, он смотрел на неё с нежностью и беспомощностью.
— Но у меня тоже нет выбора.
Юй Ваньинь вдруг поняла, что не должна тратить усилия Сяхоу Даня.
Он так старался оставить ей хорошие воспоминания, чтобы утешить её. А она заставила его плакать.
Она постепенно успокоила дыхание и взяла шелковый платок, чтобы вытереть нос:
— Ладно, тогда ты лучше отплатишь мне должным образом.
После девяти растянутых зимних холодов погода постепенно начала теплеть.
Тайное сообщение, отправленное в Ту Эру, все еще не пришло. С учетом хаоса в войне с Цян, они даже не могли быть уверены, что Ту Эр получил письмо.
Когда Император не был занят государственными делами, он стремился проводить как можно больше времени со своей супругой. Они наслаждались обществом друг друга, катаясь на лодке по озеру, любуясь луной, ища сливы в снегу, а также согревая постель с помощью фумигаторов.
Однако, несмотря на их радости, состояние Сяхоу Даня день ото дня ухудшалось. Его прием пищи и сон становились всё более скудными, а глазницы — более впалыми. С каждым днем он все больше напоминал тирана из её кошмаров. Юй Ваньинь знала, что его головные боли усиливаются, приближая его к тому критическому моменту, о котором она уже слышала.
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии