Словно кошмар, прорвавшийся в реальность: исхудавший безумный император и его возлюбленная убийца встретились взглядом.
Точно как в их самую первую встречу, он нахмурился, сбитый с толку, молча вглядываясь в неё.
Спустя некоторое время приоткрыл губы. Голос его был хриплым, надломленным:
— ...Ваньинь?
Юй Ваньинь наклонила ладонь и рассыпала порошок из фарфорового флакона, мягко припудривая раны на его теле.
Алая кровь заструилась вновь, окрашивая постель широкими пятнами.
Мышцы Сяхоу Даня напряглись, но в лице почти ничего не изменилось. Эта боль была ничтожна по сравнению с той, что разрывала его мозг. Почти незаметная.
Он снова позвал, будто ища её:
— Ваньинь?
Юй Ваньинь улыбнулась:
— Как ты?
...
Он медленно улыбнулся в ответ:
— В порядке. А ты?
Служанки стояли по периметру, не поднимая глаз, не позволяя себе ни малейшего удивления.
Юй Ваньинь использовала почти половину порошка, прежде чем силы покинули её, и она обессиленно опустилась рядом с ним. Сяо Тяньцай поспешно принял флакон из её рук.
Она хотела было жестом показать ему, чтобы следил за эффектом и при необходимости добавил ещё, но, открыв рот, смогла издать лишь слабый звук.
Сяо Тяньцай, со слезами на глазах, прошептал:
— Не волнуйтесь, Ваше Величество.
Юй Ваньинь кивнула и с усилием сжала ладонь Сяхоу Даня.
Снаружи вбежал гвардеец, растерянно воскликнув:
— Ваше Величество! Безмолвная служанка прокусила восковую капсулу и покончила с собой...
Юй Ваньинь осталась спокойна. Ещё во время разговора с ней она поняла, чем это скорее всего закончится. Выпущенную стрелу не вернуть — если уж выбирать, то хотя бы спасти одного.
Она проигнорировала гвардейца и вновь обратилась к лицу рядом, стараясь врезать в память каждую черту.
Сяхоу Дань не понимал, что она сделала. Он думал, это просто предсмертная ясность. И поспешил прошептать:
— Живи хорошо.
Юй Ваньинь слабо улыбнулась:
— Угу.
— Поцелуешь меня?
— Хорошо...
Наступила тьма.
Ветер не утихал, неся в себе первое дыхание ранней весны.
Прошёл год.
Императорская тюрьма.
Сырая темница, тесная и зловонная. Сквозь решётку проникал лишь один тусклый луч света, освещая искажённую тень в углу.
Сяхоу Бо сидел, привалившись к стене, с закрытыми глазами — это было единственное, что он ещё мог. Его потрескавшиеся губы беззвучно шевелились, словно он считал что-то. Если бы кто-то подошёл ближе, то услышал бы, как он просто считает, раз за разом.
Без дня и ночи, без звуков, лишь немые стражники приносили мерзкую похлёбку. Чтобы не потерять рассудок, он пытался отсчитывать время.
Но сегодня всё было иначе.
К решётке подошли шаги. Кто-то поставил еду, но не ушёл сразу.
Через несколько мгновений тишина, державшаяся год, была нарушена:
— Ваше Высочество.
Сяхоу Бо замер, а потом медленно обернулся.
Голос повторил — с хрипотой:
— Ваше Высочество.
Он узнал этого человека — бывший подчинённый.
— ...Как ты попал сюда?
— Я недостоин милости! — бывший подчинённый тут же припал к земле. — Стража здесь неподкупна. Я ждал год, и лишь благодаря сегодняшней сумятице и колебаниям сердец сумел подкупить одного и пробраться внутрь. Но мне позволено сказать всего пару слов, потом меня прогонят…
Сяхоу Бо уловил главное:
— Сумятица?
— Да. Ваши приказания перед прошлогодними беспорядками в столице я помнил. Обошёл множество преград, убедил наследного принца и пытался склонить императрицу Юй к цареубийству.
— Удалось?
— Не совсем. Сяхоу Дань мёртв, но эта змея Юй Ваньинь уцелела и, как императрица Лю, захватила власть! Но небо не слепо — женщина не может править. Засуха охватила страну.
— Засуха?.. — Сяхоу Бо вздрогнул. Будто вспоминал сон.
— Поля пусты, народ голодает. Говорят, это кара за то, что ведьма узурпировала трон. Мятежи повсюду. Её дни сочтены.
Со слезами он продолжил:
— Я ищу ваших бывших людей. Когда Юй Ваньинь падёт, мы воспользуемся неразберихой и вызволим вас.
Раздались шаги. Стража шла выгонять его.
Он успел прошептать:
— Потерпите ещё полгода. Пришла ваша очередь вернуться…
Он ушёл.
Темница вновь погрузилась в гробовую тишину. Даже счёт не возобновился.
Спустя неизвестно сколько — в углу раздался глухой смех.
Никто не пришёл унять заключённого, и он продолжал смеяться — всё громче, всё безумнее, пока смех не перешёл в настоящий припадок.
В тех углах тюрьмы, откуда его было не видно, стояли стражники. Лица — каменные, взгляды — одинаково насмешливые.
За пределами столицы.
Весенний свет был мягок, и всё живое тянулось к жизни. Обычно пустынные пригороды сегодня наполнились повозками и всадниками. Знатные дамы и гости в лучшем наряде прогуливались под тёплым солнцем, поднимая ароматную пыль.
Настал праздник Цинмин — время весенних прогулок и поминовения усопших.
Убрав могилы, люди рассаживались на траве, делили угощения, пили вино, громко шутили и, смеясь, делились радостью с ушедшими.
В ушах князя Дуань, пережившего войны и мятежи, нынешний мир казался чудесной тишиной.
Только возле нескольких новых, величественных могил было непривычно пусто. Охрана держала зевак на расстоянии, неподалёку стояло всего несколько ничем не примечательных карет.
Эр Лань убрала могилу Чэнь Цзинтяня, зажгла благовония и сожгла бумажные деньги — для посмертного мира.
Сзади ей протянули охапку цветов, ещё покрытых росой.
— Вот, положи с подношениями, — сказала Юй Ваньинь.
Эр Лань удивлённо приняла букет и заметила среди лепестков горсть зелёных зёрен. Улыбнулась:
— Ваше Величество подумали обо всём.
Чэнь Цзинтянь продержался до самой осени, прежде чем болезнь забрала его.
Засуха, как и предсказывали, действительно настала. Но по его указу во всех провинциях заранее посадили просо и другие засухоустойчивые культуры. Кроме того, ещё за год до того в стране начали тайно накапливать зерно. Империя Ся была готова — и голода, предсказанного в исходной истории, так и не случилось. Во время осеннего сбора урожая Чэнь Цзинтянь спокойно закрыл глаза — рядом были те, кто его понимал.
Эр Лань бережно уложила букет среди подношений и тихо произнесла:
— Брат Чэнь, война с Яном окончена. Ту Эр стал царём Яна и вновь прислал союзный договор. Наступил мир. Брат Чэнь, отсюда ты можешь видеть, как год за годом поспевают богатые урожаи.
.jpg)
){kind=link}
0 Комментарии