В ту же среду рождественская реклама, созданная агентством Аосин, заполнила всё: Вэйбо, Доуин, Вэйсин и прочие сети. Команда Цэнь Цзинь крутилась, как белка в колесе. Вся неделя прошла в режиме полной мобилизации, никто не расходился домой, чтобы быть наготове в любую минуту.
В самой компании царила праздничная суета. Под потолком висели ветви кедра, среди них сотни красных и белых шаров, подсвеченных гирляндами, переливавшимися, словно звёздное море. Под двухметровой ёлкой громоздились самодельные творческие подарки сотрудников компании. Кто что придумал: дорогие и дешёвые, изящные и забавные. Каждый мог взять наугад, полагаясь на судьбу. Белые длинные столы ломились от сладостей и выпечки.
Цэнь Цзинь сидела за своим рабочим местом и в последний раз проверяла все тексты официального аккаунта клиента, ни одной опечатки, ни малейшего сбоя.
Неожиданно перед ней возникла тарелка с рулетом, украшенным листом мяты. Цэнь Цзинь подняла глаза. Перед ней стояла Лу Цици в красной шапке Санты, сияя от радости.
— Ешь скорее! Сейчас начнётся концерт!
Цэнь Цзинь взяла тарелку, отломила вилкой кусочек и спросила:
— Какой концерт?
— Хор учеников Начальной школы И. Они каждый год к нам приходят, это традиция!
Цэнь Цзинь взглянула в указанную сторону. У огромного светящегося логотипа компании выстроились дети, мальчики и девочки в рубашках, свитерах и красно‑чёрных клетчатых юбках и брюках. В руках у них были жёсткие песенники, они выстроились в три ряда. Лица детей освещались мягким светом ламп, были чистыми и юными.
Пока она смотрела, Лу Цици уже потянула её за руку, и они вместе бросились к толпе.
Коллеги собрались плотным кольцом, смеялись, чокались бокалами. Тедди, держа бокал вина, разговаривал с директором клиентского отдела. Завидев девушек, он поднял бокал и улыбнулся им ослепительно. Директор тоже кивнул в знак приветствия.
Цэнь Цзинь ответила лёгкой улыбкой и снова занялась своим десертом.
Через минуту зазвучала знакомая мелодия. Дети расправили плечи, улыбнулись и запели хором звонко, как весенние птицы.
We wish you a merry Christmas,
We wish you a merry Christmas,
We wish you a merry Christmas,
And a Happy New Year.
В тёплом свете ламп Цэнь Цзинь смотрела на эти юные лица и постепенно задумалась.
Как там Ли У?
Она ведь собиралась отправить ему к празднику торт в школу. Но всё пошло наперекосяк: они поссорились, он оставил телефон дома, и теперь до него не достучаться.
Что ж, она и так сделала для него всё, что могла. Если он не ценит, пусть будет так. Главное, чтобы учился усердно, это важнее всего.
Цэнь Цзинь вздохнула и отогнала эти бессильные мысли, которые только вызывали раздражение.
— Танцы! — кто‑то крикнул.
Хор уже закончил, и в зале зазвучала ритмичная музыка. Кто‑то выключил свет, остались лишь мерцающие звёздочки гирлянд. Толпа взорвалась смехом и криками, обычно аккуратные коридоры мгновенно превратились в хаотичный танцпол.
Цэнь Цзинь поставила тарелку, схватила Лу Цици за руку, и они вместе бросились в гущу людей, двигаясь в такт, выплёскивая накопившуюся усталость.
В субботу после последнего урока Ли У собрал рюкзак и вышел из класса. Праздники только что прошли, окна были украшены наклейками — ёлками, пряничными человечками, колокольчиками. Дежурные остались убирать класс.
Коридоры гудели от беготни и смеха, а он шёл один, неторопливо, словно одиноко плывущий кит.
Две одноклассницы мыли окна. Завидев его, они несколько раз посмотрели на Ли У, затем громко позвали:
— Ли У!
Он обернулся.
— Клей у этих наклеек ужасный, — сказала коротко стриженная девочка, поднимая линейку. — Поможешь отклеить?
Он посмотрел на окно, кивнул и подошёл.
Высокая фигура заслонила свет. Девочка отступила, тайно обрадовалась и переглянулась с подругой, передала ему линейку.
Ли У наклонился к стеклу и стал аккуратно счищать клей. Его пальцы были длинными и сильными, а движения точными и терпеливыми. Девочки смотрели, не отрываясь.
Когда окончил, коротко стриженная подала ему тряпку, чтобы протереть стекло. Оно засияло чистотой.
— Готово, — сказал он.
— Спасибо! — улыбнулась она, глаза согнулись в улыбке.
Вторая, с хвостиком, вдруг спросила:
— Ли У, а ты знаешь, как нас зовут?
Подруга толкнула её локтем, покраснев.
Он чуть замялся, потом спокойно ответил, сдержанно опуская глаза:
— Кэ Шуан и Чжэн Тянь.
Девочки одновременно улыбнулись. Кэ Шуан даже вспыхнула от радости:
— Значит, ты всё‑таки помнишь! А то мы думали, ты нас совсем не замечаешь.
Он опустил взгляд и промолчал.
Наступила неловкая пауза. Он уже собрался уходить, но Кэ Шуан снова окликнула:
— Ли У, ты посмотрел яблоки, что мы тебе подарили?
— Ещё нет.
— Ах… — она огорчённо вздохнула. — Обязательно посмотри, ладно?
— Хорошо.
Вернувшись в общежитие, Ли У достал из ящика несколько подарочных коробок с яблоками, полученных накануне кануна Рождества. Некоторые были аккуратно упакованы, другие — просто фрукты с выгравированными словами «Счастливого Рождества».
Он открыл розовую коробочку. Внутри лежало тёмно‑красное яблоко, к плодоножке была привязана маленькая карточка.
Он снял её и прочёл:
Ли У, не все тебя ненавидят. Пусть у тебя всё будет хорошо.
Юноша долго смотрел на эти слова, потом закрыл карточку и положил обратно.
Посидел немного в тишине, затем достал из подставки книгу с заданиями и стал писать. Но, привычно оттянув рукав, чтобы посмотреть время, вдруг ощутил, как всё внутри закипает. Мысли рассыпались, рука не слушалась.
Он несколько раз пытался сосредоточиться, но безуспешно. Наконец отчаянно откинулся назад, глядя в никуда.
Слова с карточки, будто лёгкий яд, проникали в сознание, вызывая странную, стыдную надежду. Чем сильнее он пытался отогнать её, тем настойчивее она возвращалась, словно дымка, которую не удаётся развеять.
Он резко собрал вещи и вышел из общежития. Ветер был ледяной, тени ветвей зловещие, ветер холодный как лёд, но он не чувствовал холода.
Просто посмотреть. Ничего страшного, если просто посмотреть.
Он стоял у школьных ворот до глубокой ночи.
Шесть тридцать. Семь тридцать. Восемь. Девять… Полдесятого.
Он не двигался, словно каменная статуя.
Сначала улица была полна света и людей, потом лавки закрылись, прохожие редели. Даже охранник, закутавшись в ватник, вышел с заботой и спросил:
— Мальчик, кого ты ждёшь? Мы уже закрываемся. Родителей не дозвался?
Ли У молчал, ветер трепал его волосы.
— Эй, слышишь? — повторил охранник.
Только тогда юноша очнулся, взглянул на старика и тихо сказал:
— Простите.
Повернулся и пошёл обратно. В тот миг порыв ветра ударил в лицо, глаза защипало, и он изо всех сил глотал слёзы, сдерживался, поспешно провёл рукой по ним, будто стирая всё сразу, и слёзы, и стыд.
В понедельник утром Цэнь Цзинь разбудил звонок от Учителя Чжана. Ли У с вечера в жару, температура не спадает, нужно срочно в больницу.
Она села на кровати, в отчаянии дергая волосы. Только закончила тяжёлый этап на работе, и снова проблемы со школой.
Беспорядок, усталость, одна беда за другой, чёрный декабрь.
Бормоча это, она чистила зубы и терла опухшие веки.
Перед выходом сложила в пакет новую серую пуховку, купленную на прошлой неделе, и поехала в школу.
Ей сообщили, что Ли У в медпункте, и она не стала подниматься в класс. По дороге спросила у девушки адрес и вскоре вошла в помещение.
Первым, кого она увидела, был он, который бесшумно опёрся на складной стул у стола школьного врача, полуголову опустив. Лицо бледное, губы бескровные, под глазами тени. Болезнь сделала глаза впалыми, щеки худыми, как при первой встрече.
Цэнь Цзинь глубоко вдохнула и подошла.
— Вы родитель Ли У? — спросила врач.
Юноша поднял взгляд, встретился с ней глазами и тут же отвёл, побледнев ещё сильнее.
— Да, — спокойно ответила Цэнь Цзинь. — Что с ним?
Её ровный тон удивил врача. Та достала термометр и приложила к его лбу.
— Говорит, с вечера плохо себя чувствует. Утром температура снова высокая.
Аппарат пискнул. Врач показала результат:
— 39,7 градуса. Нужно ставить капельницу, ведите его в больницу.
— Пошли, — коротко сказала Цэнь Цзинь и повернулась к двери.
Но Ли У не двинулся. Он сидел, будто прячась за стулом от собственного стыда. Неясно, колеблется ли он или ему стыдно, словно только этот стул помогает скрыть его стыд за невыполненные обещания.
Цэнь Цзинь постояла, потом подошла ближе, вытащила из пакета пуховик и положила ему на колени.
— Надень. Идём лечиться.
Он послушно встал, надел куртку. Она оказалась велика, очень длинная, сразу окутала Ли У теплом.
Они вышли. Женщина шла впереди, юноша следом, чуть отставая. Под серым небом они напоминали неуклюжего птенца‑пингвина, старающегося поспеть за гордой белой цаплей.
Цэнь Цзинь включила навигатор и выбрала ближайшую районную больницу. Внутри было людно. Сезон простуд. Она попросила на стойке регистрации две маски, одну протянула ему.
Он научился надевать маску, глядя на неё. Их взгляды встретились в воздухе. В его глазах была чёрная глубина, влажная от длительной болезни, чистая и беззащитная.
Цэнь Цзинь тихо выдохнула и указала на свободный стул:
— Сядь, подожди. Я встану в очередь.
Он сел и не сводил с неё глаз. В белой короткой куртке, с прямой осанкой, она выделялась среди толпы. Холодная, красивая, уверенная.
Когда какой‑то мужчина попытался пройти без очереди, Цэнь Цзинь молча коснулась его плеча, пытаясь взглядом остановить. Тот игнорировал и не двигался.
Она приподняла подбородок, опустила маску, будто собиралась сделать замечание, но Ли У вскочил, быстро подошёл и встал перед ней. Его взгляд был острым и решительным. Толпа начала коллективно осуждать мужчину, и тот с досадой отошёл в конец очереди.
— Что ты делаешь? — тихо сказала она, поправляя маску.
— Я… боялся, что он тебя обидит, — прошептал он с паузами.
— Уже выздоровел? — холодно бросила она.
Он опустил глаза.
— Садись. — Она кивнула.
После осмотра и получения лекарств они прошли в процедурную. Медсестра, присев, похвалила:
— У мальчика хорошие вены, легко попасть.
Цэнь Цзинь взглянула на его руку. Тонкая кожа, под ней чёткие жилки, выступающие вены, покрасневшие от холода. Она достала из сумки белую грелку, сувенир с корпоративного праздника, включила и протянула ему.
— Держи. Рука замёрзнет.
— Спасибо.
— Только не сжимай сильно.
— Хорошо.
Она открыла ноутбук из сумки и положила на колени, погрузившись в работу.
Ли У украдкой посмотрел на экран. Сплошные английские строки, от которых у него закружилась голова.
Капли лекарства медленно стекали по трубке. Клавиши под её пальцами тихо постукивали. Он смотрел на неё, потом не выдержал жара, откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
Когда Цэнь Цзинь резко подняла голову, увидела, что капельница наполовину пуста. Она облегчённо вздохнула и посмотрела на Ли У.
Он спал, откинувшись на спинку стула, с чётко видимым кадыком и густыми ресницами, словно уже спит.
Она встала и прикоснулась к его лбу. Он всё ещё горячий. Она вздохнула с раздражением и бессилием, села обратно и снова застрочила по клавиатуре.
Цэнь Цзинь не заметила, как спящий юноша рядом на секунду приподнял руку, приложил ладонь к тому месту, где только что была её рука, и, опустив её, едва заметно улыбнулся.
