Мэй Чжуюй провёл рукой по слою пыли на деревянной коробке и тихо всмотрелся в неё, прижимая к груди. Коробка была очень красива: замысловатые узоры, тонкая резьба, прямо как у знатных семейств Чанъани, где он не раз видел похожие шкатулки у У Чжэнь.
Чтобы сохранить эту коробку, его родители бежали с ним из Чанъани в Цюйчжоу. Из-за его особенностей, а также чтобы избежать погони чудовища, им пришлось отдать его в обитель Чанси. Позже, всё из-за этой же коробки, родители погибли от рук чудовища.
Смешно, но до сих пор он не знал, что именно хранится внутри, не знал, чего это чудовище добивается, преследуя его столько лет.
— Учитель, позвольте ученику откланяться. — Мэй Чжуюй осторожно стёр с коробки застарелые следы крови и пыли, взвалил её за спину и с почтительным поклоном склонился перед наставником Сыцином.
Когда он уходил из Чанси в Чанъань, он не кланялся так торжественно. Тогда его вид был такой, будто он просто сошёл в город купить что-нибудь и скоро вернётся. Своей небрежностью он лишь вызвал у наставника гнев и ругань: «бессовестный щенок». А теперь, поклонившись так серьёзно, он заставил Сы Цина невольно закрыть глаза и только спустя долгое время устало махнуть рукой.
— Я говорил тебе: у тебя впереди беда. Я звал тебя назад, чтобы помочь её избежать, понимаешь? — Больше он, как учитель, ничем помочь не мог. Сам едва держался.
Мэй Чжуюй не ответил, ещё раз поклонился и повернулся к выходу. Дорожка перед обителью утопала в густой зелени, деревья стояли пышные, полные жизни. Постепенно он растворился в этой зелени.
Сыцин стоял у ворот, заложив руки за спину, и вдруг вспомнил тот дождливый вечер несколько лет назад, когда Мэй Чжуюй вернулся с коробкой. Он тогда спускался в город к родителям, а принёс обратно только их прах и этот ящик.
Этот ребёнок, выросший в обители, отличался от других. Никогда не плакал ни от боли, ни от горя. Сыцин, видя, как малыши-ученики рыдают навзрыд, недоумевал: почему младший ученик, ведь он тоже ребёнок, никогда не плачет? Как-то раз его старший брат утащил его с горы, тот тяжело пострадал и мучился от боли, но не заплакал. Сыцин спросил его:
— Почему ты не плачешь?
А тот, нахмурившись, ответил:
— Это всего лишь боль. Потерпеть и пройдёт. Зачем плакать?
А в тот дождливый вечер, когда уже повзрослевший ученик вернулся с прахом родителей и этой коробкой, даже сквозь дождь Сыцин увидел слёзы, блестевшие в его глазах. Всё-таки он умел плакать.
И хотя с виду он тогда не казался слишком подавленным, позже Сыцин заметил: стоило начаться сильному дождю, левая рука ученика начинала невольно дрожать. Тогда он понял, насколько велика была его боль.
Он был ребёнком, который никогда сам не говорил о своих страданиях. И так всегда.
В темноте раскрыл глаза Ин. В тот миг он уловил запах гнили от собственного тела. Этот запах преследовал его давно.
Когда-то отец и сын из семьи Мэй его тяжело ранили. С тех пор он не мог принять человеческий облик, и в мире появлялся лишь в этом полуразложившемся ужасном виде. Раны и годы заключения сделали его таким. Но теперь он намерен вернуть всё сполна.
И то, что Мэй прятали от него, он обязательно добудет.
Раздался шорох, и его огромная полу гнилая туша сжалась, уменьшилась до роста в два человеческих, и он вышел из мрака.
Ин покинул пещеру и вошёл в созданный им самим барьер. В нём он построил пышное имение, окружил себя прислужниками-духами. Но в этом месте царила тишина: никто не смел шуметь или тревожить хозяина. Все боялись его вспышек ярости, которые могли кончиться смертью, как это случилось уже не раз.
