Собрались было уходить, но их окликнули. Та самая кошачья тень, под стихавшим дождём уменьшаясь, сказала:
— И вы так просто уйдёте? А я?
У Чжэнь оглянулась, натянуто улыбнулась:
— Вам, сударыня, в таком состоянии лучше не мотаться. Останьтесь здесь и проводите соседа в последний путь.
Мэй Чжуюй тоже бросил взгляд, ничего не ответил, только кивнул и они, не оглядываясь, пошли.
Кошачья тень улыбнулась, подошла к очищенной дождём голове, улеглась перед ней и уставилась в чёрные глазницы, словно встретилась взглядом. Вскоре она опустила голову, закрыла глаза и тихо, без следа, растаяла. Голову же быстро повело пепельной коростой, и она рассыпалась в прах; только белый костяной каркас по-прежнему торчал на месте.
У Чжэнь крепко держала слегка дрожащую левую руку Мэй Чжуюя, и они вместе шли по горной тропе под дождём.
— Я не ожидал, — вдруг сказал Мэй Чжуюй в тишине. Ин был существом, которого он ненавидел и презирал больше всех; после смерти родителей тот годами мучил его. На этот раз он шёл, понимая, что убить его будет трудно. Но он не думал, что всё закончится так внезапно. Ни облегчения, ни радости, лишь немая растерянность и вздох.
У Чжэнь уловила его настроение, хмыкнула:
— Муж не ожидал, что внезапно выскочит помощь и приберёт злодея? — Она улыбнулась. — Это ж не сказка. Обязательно ли нам с ним сражаться по раундам, чтобы в финале, на последнем издыхании, добить негодяя?
Мэй Чжуюю на это нечего было возразить. Её смех рассеял его тоску; он только посмотрел на неё и промолчал.
Она сильно сжала его пальцы и почти сквозь зубы сказала:
— Твоя рана очень серьезна.
Неожиданно Мэй Чжуюй ответил:
— Это всего лишь прокол в животе. Не смертельно. Перевяжем, смажем и всё, не тревожься.
В итоге тот самый мужчина, клятвенно уверявший, что не о чем беспокоиться, через полчаса вдруг, ни с того ни с сего, свалился в обморок и как ни трясла его У Чжэнь, он не пришёл в себя. Она нутром почувствовала: дело в ране на животе и всё куда серьёзнее, чем кажется.
Делать нечего, и У Чжэнь снова повезла его в обитель Чанси.
Если считать прошлый раз ложным визитом, то нынешний это её первый настоящий приход. Да, она явилась с бесчувственным Мэй Чжуюем, но приём оказался куда торжественнее: в Чанси много лет не бывала супруга ученика, случай редчайший.
Целая вереница даосов, в одеяниях, с узлами на макушках, выстроились от старших к младшим; лица разные, но все учтиво кланялись. Не будь ее муж в обмороке, У Чжэнь непременно перекинулась бы с этой разношёрстной братией парой слов.
Мэй Чжуюя окружили и осмотрели наставник Сыцин и несколько старших братьев. У Чжэнь отвели в сторону, и один старик с белой бородой объяснил:
— В младшего брата вошла злая сила, она омрачила его дух, поэтому он и не приходит в себя.
«Вот как… — подумала У Чжэнь. — Чудовище, значит, и впрямь оставило ловушку, должно быть, дело в том костяном шипе». Лицом она не выдала злости, кротко кивнула, а про себя уже решила: дня через два вернётся туда и раздолбит оставшиеся кости в пыль.
— Не тревожься, — мягко утешал белобородый. — Хоть младший брат и молод, но в деле он не слабее нас, старших. К тому же с детства у него твёрдый дух. Он справится, скоро разгонит скверну.
Слова словами, но У Чжэнь не из тех, кто верит на слово. Она понимала: всё куда сложнее, дело неладное. Если он не очнётся три дня, то может не очнуться уже никогда.
Сыцин молчал, позволяя ученикам говорить, сам же держался величаво. Он ждал, что супруга ученика спросит его как ускорить пробуждение. Дождался не сразу, кашлянув, он сурово произнёс:
— Если хочешь, чтобы Гу Юй поскорее очнулся, есть один способ.
И предложил этот способ:
— Его дурманит скверна, она затмила сердце и разум. Надо его разбудить, — сказал он просто, хотя на деле всё непросто: он собирался ввести У Чжэнь в тело Мэй Чжуюя, чтобы помочь ему рассеять злую силу.
— Раньше вы даже сумели поменяться телами, что означает редкое взаимопонимание и доверие. Если бы не это, я бы не решился на столь необычный способ. — Теперь Сыцин весь был воплощением степенного старца, и не знай У Чжэнь, каким лихим, с почти разбойничьим размахом он может быть в обычной жизни, она бы и правда приняла его за другого.
— Готова ли ты помочь нашему ученику Гу Юю?
Разумеется, У Чжэнь согласилась. После чего Сыцин ещё полдня потратил на приготовления и, наконец все было готово.
Мэй Чжуюй к тому моменту проспал больше суток. Вид у него был спокойный, как будто это обычный сон, а не колдовской морок.
Сыцин расставил у ложа кадильницы и прочее, надел серо-синюю рясу и, с красным деревянным мечом в руке, принялся отплясывать. У Чжэнь показалось это знакомым: в близлежащих городках на базарах она видела стариков, пляшущих похожие танцы, а рядом юные господа и барышни подпевали. Здесь народ иной, чем в Чанъане: все любят песни и пляски, за короткое время она уже дважды на такое натыкалась.
Глядя осмысленно, как танцует Сыцин, она подумала: «Похоже, этот даос и на праздниках не прочь потанцевать». И, чтобы не смотреть, она зажмурилась: если честно, танцевал он безобразно.
Когда же она распахнула глаза, то обнаружила, что вернулась в Чанъань. Только не нынешний, а примерно двадцатилетней давности.
