Мэй Чжуюй тихо смотрел на неё и улыбнулся. Всё больше он чувствовал: У Чжэнь очень похожа на сам Чанъань, в её крови та же цветочная лёгкость, то же широкое, весёлое величие.
О еде, забавах и красотах Чанъаня в каждое время года У Чжэнь могла рассказывать без конца. Эти знания были собраны за годы вольной жизни, и только такая цветущая земля, как Чанъань, могла взрастить женщину с подобной романтичной душой.
— В Чанъане есть ещё одно хорошее место, чтобы любоваться османтусом, — сказала она. — В квартале Цзиньчан, в частном саду. С его хозяином я знакома, у нас хорошие отношения. Должно быть, как раз сейчас он там цветёт. Удачно мы вернулись. Я отведу тебя туда, нарвём цветов, велю приготовить сладости с османтусом. Особенно люблю шарики в сиропе с мёдом из цветов османтуса, ты тоже должен попробовать…
Ещё до того, как они добрались домой, У Чжэнь уже распланировала все развлечения на несколько дней вперёд. Мэй Чжуюй слушал её нескончаемую болтовню и только мягко соглашался.
К вечеру их повозка подъехала к дому. Старый слуга Мэй, увидев хозяев, обрадовался и велел на кухне срочно готовить еду. Но У Чжэнь остановила его взмахом руки:
— Мы так долго отсутствовали, нужно поесть чего-то вкусного. Пусть женщины дома не хлопочут, лучше я закажу хорошие блюда из наших любимых ресторанов.
Так и сделали: накрыли большой стол изысканных яств. В дороге приходилось довольствоваться кое-как, а дома, раз есть возможность, У Чжэнь была невероятно привередлива.
Ужин прошёл шумно и весело. Лишь вина не хватало, У Чжэнь, погладив живот, с тоской отказалась от него.
После трапезы они умылись, смыли дорожную пыль и усталость. Даже Мэй Чжуюй почувствовал ленивое расслабление, то самое, что бывает только дома.
— Мы слишком устали, давай ляжем спать пораньше, — предложил он.
Но У Чжэнь покачала головой и, обмахиваясь веером, медленно вышла прогуляться в коридор. Деревянные сандалии ритмично стучали по плитам. Мэй Чжуюй не имел иного выбора, кроме как идти рядом.
Луна поднялась, тени бамбука легли на землю у них под ногами. У Чжэнь тихо проговорила:
— Пожалуй, уже почти пора.
— Что пора? — удивился он.
У Чжэнь прикрыла половину лица веером и таинственно улыбнулась. Подсчитав время, она потянула мужа в его кабинет. Затем резко толкнула стену, и та раскрылась створками дверей.
Мэй Чжуюй сперва не понял, что она задумала, пока не увидел открывшийся вид.
Прямо напротив кабинета оказался дворик, в котором неизвестно когда высадили десяток кактусов. И именно в этот вечер они раскрыли свои огромные белые бутоны. В ночной темноте они светились, источая чарующий аромат. Красота была столь поразительна, что Мэй Чжуюй на мгновение утратил дар речи.
Когда он снова посмотрел на У Чжэнь, она встретила его взгляд и с улыбкой спросила:
— Красиво? Ещё перед нашим отъездом я тайком велела пересадить их сюда. Думала: к нашему возвращению как раз зацветут, будет тебе сюрприз. Не ожидала, что совпадёт так удачно.
— У этой цветущей поры срок короткий: стоит опоздать на день и не увидишь. Значит, нам и в самом деле повезло.
Когда-то, перед поездкой, У Чжэнь гостила у знакомого и увидела у него именно такие цветы. Это была особая разновидность, лепестки тонкие, как будто сотканы из тысячи снежинок, крупные и благоухающие, потому её прозвали «Тысячелепестковый снег». Климат Чанъаня для них не подходил, но У Чжэнь всё равно выпросила десяток кустов и, немало помучив знакомого, перевезла их ради этого мгновения.
Пока она гордо восхищалась собой, Мэй Чжуюй был тронут и в то же время невольно усмехнулся: ну надо же, даже в дороге она думала о том, чтобы он смог увидеть цветение.
— Почему молчишь? Не нравится? — поддразнила она, дотронувшись до его подбородка.
Мэй Чжуюй поймал её руку и тихо сказал:
— Нравится.
Нравится так сильно, что слов не найти, даже похвалить толком не сумел.
Разумеется, У Чжэнь это прекрасно поняла. Она и спросила нарочно. Увидев же мягкость во взгляде мужа и ясный свет в его глазах, только рассмеялась про себя: да, цветы посажены не зря.
Раз уж они доставили радость любимому — значит, все труды были не напрасны.
