В то время как артефакты Чаояна всё ещё ограничивались тройным усилением юань, Мин И удалось добиться четырехуровневого расширения. Сила, гибкость, устойчивость — всё это было на порядок выше.
Это уже не было простым соревнованием. Это была демонстрация нового уровня.
Сказать, что их победа была сокрушительной — не сказать ничего.
У зеркал наблюдателей, где проецировались события на арене, Шэ Тяньлинь не мог сдержать довольную улыбку. Губы его дрогнули, и глаза, всегда прищуренные, засияли теплым светом гордости.
Он знал, знал с самого начала — Мин И рождена, чтобы стать великим мастером, превзойти всех, в том числе и его самого.
Поначалу он и сам порой сомневался — уж не теряет ли она, зря время рядом с ним, ведь её истинный путь, казалось, лежит в искусстве боя, а не в ремесле. Но теперь, видя, как на арене сверкают артефакты, выкованные ею, он понимал: всё было не зря.
Сколько знаний она унаследовала, сколько ещё приумножила. Чистая сила, отточенная до совершенства. Настоящий преемник…
— Наставник Шэ, — раздался рядом холодный голос, от которого мороз пробежал по коже, — это вы так радуетесь за чужой город?
Голос принадлежал Сань Эру. Он стоял, словно изваяние, с лицом, острым, как клинок.
Шэ Тяньлинь поспешно приглушил свою улыбку и, слегка прокашляв, опустил взгляд:
— Не… ничего подобного.
— Ваш ученик, — Сань Эр взмахнул рукавом, будто стряхивая с себя грязь, — использовал ремесло, полученное от вас, чтобы одолеть людей Чаояна. Вы можете лично доложить об этом Да сы. Пусть знает: если однажды мир окажется в руках Му Сина — вы будете одним из тех, кто ковал для них дорогу.
Слова звучали беззвучным приговором.
Шэ Тяньлинь склонил голову. Сердце его тяжело билось — не от стыда, а от осознания: если Мин И действительно поведёт за собой Му Син к вершине — он будет стоять за ней, пусть даже и в тени.
Но стоило Сань Эру скрыться за поворотом, как Шэ Тяньлинь вновь поднял голову и, прищурившись от света, с тихой радостью посмотрел туда, где стояла Мин И.
Пусть её нынешняя сила уже не столь бурная и безудержная, как прежде, но для него она по-прежнему оставалась тем самым вечным восходом — негаснущим солнцем.
Как же хорошо…
Тем временем Чаоян только и мог, что с отчаянием наблюдать, как Му Син уверенно движется к победе. Сделать уже ничего было нельзя. Зубами скрежеща, они просто… повернулись к новому врагу.
— Фэйхуачэн нельзя пустить в тройку. Пока он останется ниже, у нас всё ещё есть шанс удержаться в верхнем трио.
И началась новая осада.
На участников из Фэйхуачэна обрушился град атак, артефакты в их руках стремительно теряли прочность. Кузнецы, шедшие с командой, метались как безумные — склонившись над щитами и лезвиями, они пытались чинить повреждённое в бою, но и сами стали мишенью. Удары сыпались со всех сторон, и некогда сосредоточиться.
Чжэн Тяо получил сильный удар в плечо. Кровь мгновенно отхлынула от лица — рука повисла безвольно. Он хотел поднять щит, хотел отпрыгнуть, но рядом… никто даже не попытался его прикрыть. Остальные бойцы, спасая себя, в панике рассыпались кто куда.
Вторая волна уже неслась, как кинжал в ночи — он только успел втянуть воздух и вытянуть остатки сил, чтобы поставить жалкий щит—
Но тут сбоку вынырнула чья-то фигура, и в руках её сверкнула странной формы артефакт — будто сплетённый из ветра и пламени. Она врезалась в летящую на Чжэн Тяо атаку и разбила её в вихре искр и звона.
— Бум!
Грохот разнёсся по склону.
Оглушительный взрыв потряс землю. В следующее мгновение та самая фигура, что отразила удар, подскочила к Чжэн Тяо, подхватила его под руку и затащила в тень деревьев.
Он ещё не до конца осознал, что произошло, когда его взгляд упал на её лицо. В одно мгновение весь цвет спал с его щёк, словно вены схватил холод.
— Ты… как ты сюда пробралась?!
Перед ним стояла Синь Юнь. Упрямство в глазах, рубцы от тревоги в голосе — но она была здесь, рядом, на поле боя.
— Ваш наставник дал разрешение, — твёрдо ответила она. — Я заняла место Шуан Хань. Он выбыл, и я пошла вместо него.
— Безумие! — рявкнул он, голос сорвался на отчаяние. — Ты… ты не должна была…
Но не успел договорить — новое заклинание с грохотом врезалось в их позицию. Земля дрогнула. Синь Юнь быстро оттолкнула его в сторону, сама метнулась вперёд, и, прежде чем он успел её остановить, сунула ему в ладонь сияющий артефакт:
— Мин И знала, что я иду. Этот артефакт она передала специально для вас. Попробуйте.
Он рефлекторно сжал оружие, на секунду удивлённый его весом и гладкой, словно живой, поверхностью. Окружённый всполохами, он на мгновение посмотрел на неё — тонкая, хрупкая, но стоящая с такой решимостью, что сердце у него сжалось.
Он ничего больше не сказал. Просто шагнул вперёд и принял удар врага на себя, прикрыв её спиной.
А спустя какое-то время…
— Битва завершена!
Громкий, чистый голос прокатился по всему полю боя, рассыпаясь эхом между скал и строений.
— Победу одержала Му Син! За ней — Синьцао и Фэйхуачэн!
Мгновение — и площадь взорвалась ликующим ревом. Люди из Му Син бросались друг другу в объятия, аплодировали, смеялись сквозь слёзы. После стольких лет — победа была настоящей, выстраданной, выжженной в бою.
Оставалась лишь последняя битва — заключительный одиночный поединок. Если в ней они войдут в тройку — победа будет за ними. Даже если просто удержатся в пятёрке — Му Син поднимется в заветный круг верхних трёх городов.
Годы унижений, десятилетия презрения… И вот теперь — Му Син встал с колен!
Взрыв радости прокатился по площадке. Подолами рукавов, ханьфу и даже шпильками разметались в воздухе платки и заколки. Кто-то, не сдержавшись, снял верхнюю одежду и закрутил её над головой, кто-то — рыдал навзрыд, вцепившись в плечи друзей. Люди обнимались, кричали, смеялись — срывались голоса, а сердца будто лопались от ликования.
Когда Мин И с товарищами вышли с поля боя, их встретил почти обезумевший от восторга поток. Люди из Му Син подхватили их и, не спрашивая разрешения, подкинули в воздух — так, как подкидывают героев, чьи имена теперь будут вписаны в летописи.
— Эй! — Мин И взвизгнула, не ожидая столь бурного восторга. Быстро окутала себя щитом, но, когда снова коснулась земли — поняла, что опустили её на десятки заботливых ладоней, а не уронили.
— Спасибо тебе, — прошептал кто-то у неё у самого уха, — ты сделала нас сильными.
