Луо Цзяоян изначально хотел искренне поблагодарить его, но, заметив выражение на его лице — такое, будто кроме госпожи Мин в его глазах ничего и никого больше не существует, — от ярости только усмехнулась:
— В твоих глазах, кроме барышни Мин, уже ничего не помещается?
— Не помещается, — ответил он с полной уверенностью, ни капли не смутившись.
Вокруг раздался сдержанный смех, и даже Цинь Шанъу, обычно сдержанный, не удержался от насмешки:
— Раз уж так любишь её, вернёшься — проси у да сы дозволения на брак. Да сы непременно благословит ваш союз.
Мин И почувствовала, как у неё на миг запрыгало сердце.
Дозволение на брак?
Она ещё ни разу по-настоящему не выходила замуж. Хотя с этим человеком у них и сложились отношения, неотличимые от супружеских, она ни разу не сидела в цветочной повозке, не совершала с ним обряд поклонения небу и земле. Всё-таки чего-то важного не хватало…
Раньше она не слишком придавала значение этим церемониям, считая их пустыми формальностями. Но после того как они выстояли на Великом турнире Собрания Цинъюнь, вдруг подумала: а ведь если бы и вправду получилось… почему бы и нет? По крайней мере, если однажды всё оборвётся — не будет и следа сожаления.
Сжав губы, она украдкой взглянула на Цзи Боцзая.
Он всё так же лениво привалился к ней, будто, не ощущая собственного веса. Одна рука небрежно лежала на её плече, в другой он держал нефритовую чашу с вином. В его взгляде сквозила хмельная нега:
— Дозволение на брак?.. Прекрасная мысль. Вернёмся — и скажу да сы.
Толпа тут же оживилась, наперебой загалдела, поддразнивая — мол, пора готовиться к свадебному угощению. Даже Бай Ин, стоявшая сбоку, тихо заметила с улыбкой:
— Раньше я и не понимала, что за глупости — вся эта любовь между мужчиной и женщиной. А теперь, глядя на госпожу и господина, будто что-то прояснилось… Если и искать супруга, то только того, кто будет любить так же беззаветно.
Мин И от всех этих поддразниваний и слов совсем смутилась — румянец вспыхнул до самых ушей. Она поспешно поднесла чашу к лицу, будто скрываясь за ней, и пробормотала что-то неразборчивое в ответ.
Но, обернувшись, вдруг натолкнулась взглядом прямо в глаза Цзи Боцзая.
Его чёрные, как полночь, зрачки блестели ярко, как от росы, и в них она увидела… собственное отражение. Спокойное, нежное лицо. Ни следа кокетства, как у танцовщицы Мин И, ни отваги и твёрдости, свойственной воительнице Мин Сянь. Только взгляд, полный тихой любви — открытой, тёплой, искренней. Та, что смотрела из глубины его глаз, без остатка принадлежала ему — и была счастлива этим.
Мин И вздрогнула — будто впервые осознала, насколько явно выдаёт себя. Она поспешно опустила ресницы, но тут же ощутила, как его рука лёгким движением приподняла её подбородок.
— Ты теперь свободна, — прошептал он, его голос был тёплым, с лёгким оттенком вина. — Не прячься. Отныне ты можешь делать всё, что пожелаешь. Любить — кого сама изберёшь. Никто больше не сможет управлять тобой…, и ты тоже не мешай себе.
— Красиво говоришь, господин, — она отвела взгляд. — А если доверилась не тому? Кто за это ответит?
— Я, — без колебаний ответил он. — Если хоть раз предам тебя — отдам тебе всё: жизнь, имя, судьбу.
Мин И ничего не сказала. Лишь невольно вновь взглянула на него.
Он был тем, кто с первой встречи задел её сердце… Но потом она остыла. Думала: не удержать его, слишком непредсказуем, слишком далёк. Решила — не ждать, не надеяться.
А теперь… он прошёл с ней через смерть и пламя. Стал тем, на кого можно опереться в любую минуту. И рядом с ним больше не было ни намёка на чужие тени — ни красивых лиц, ни шелестящих одежд.
Так, может быть… можно?..
Может, стоит — хоть немного — поверить?
— И`эр, — негромко позвал он, и тонко, почти незаметно, зацепил её пальцы своими.
Мин И опустила ресницы.
Да будет так, — подумала она.
Она не боялась смерти — так чего же бояться теперь? Ошибиться в человеке? Если решила попробовать быть с ним — стоит принять это сердцем, не держась в напряжении.
Её пальцы чуть дрогнули… и сомкнулись вокруг его руки.
Цзи Боцзай на миг замер, словно не верил, что она действительно ответила. Затем медленно выпрямился, обхватил её ладонь обеими руками и крепко сжал, будто боялся, что она исчезнет.
— Слишком сильно… — поморщилась Мин И. — Отпусти немного.
— Нет, — его голос стал глубже, и дыхание неровным. — Если отпущу — ты снова уйдёшь далеко.
— Не уйду, — мягко ответила она.
Цзи Боцзай взглянул на неё. Кивнул. Но руки не ослабил.
Мин И тихо засмеялась:
— Ты ведь победитель Собрания Цинъюнь, тебя ждут, чтобы поднести чашу. А ты здесь — держишь меня, как мальчишка. Что это ещё за манеры?
— Пусть сами подходят. А ты — не уходи, — бросил он коротко.
Мин И вздохнула — и уступила. Пусть так. С ним — можно.
Повозка, запряжённая зверями, тащила за собой целую толпу навеселе. Они двигались над облаками, слегка покачиваясь в небе. Сначала Мин И решила, что это она немного перебрала и потому всё плывёт. Но… нет.
Что-то было не так.
Она приоткрыла ставни и выглянула наружу — и в одно мгновение, будто хмель сдуло ветром.
— Господин, — её голос стал настороженным. — Посмотри наружу.
Цзи Боцзай лениво приподнял взгляд — но в ту же секунду глаза его прояснились. Три повозки, запряжённые боевыми зверями, быстро шли на сближение, словно намереваясь зажать их с обеих сторон. Ближайшая, под алым знаменем Чаояна, уже дважды врезалась в колесо их повозки.
— Что они творят? — Луо Цзяоян тоже насторожился. Подошел к окну, прищурился. — С такой высоты… если упасть — живых не останется.
— Похоже, не могут смириться с поражением, — хмуро отозвался Мэн Янцю, отставив чашу. — Чаоян пал в Нижние три города… для них это всё равно что приговор.
— Хм, хотят утащить нас с собой в бездну? — фыркнул Цзи Боцзай. — Жалкие.
Он поднял руку. Поток юань вспыхнул внутри повозки, окутал её со всех сторон, как щит из живого света. Следующий удар звериной повозки из Чаояна пришёлся прямо по ним — но вместо того чтобы раскачать их, сам противник дрогнул. Колесо хрустнуло — и повозка, заскользив, сорвалась вниз, уносясь в кипящее облачное месиво.
Мин И вздрогнула. Она рефлекторно метнулась вперёд, будто собираясь удержать падающую повозку — но было поздно. Руки коснулись пустоты. И ей ничего не оставалось, кроме как молча наблюдать, как повозка исчезает, поглощённая клокочущими тучами.
— Сами виноваты, — пробормотал Луо Цзяоян, насупившись.
Цинь Шанъу же, в отличие от остальных, был так испуган, что как рукой сняло хмель. Он посмотрел туда, куда минуту назад исчезла повозка Чаояна, потом — на две другие, что уже отдалялись в облаках. Нехорошее предчувствие скользнуло в груди:
— Это ведь не к беде?.. правда?
Мин И медленно покачала головой.
Она и сама не могла понять, чего добивался Чаоян этой отчаянной атакой. Просто потерять повозку с боевым зверем — бессмысленно. А ведь в ней наверняка были люди…
Но их собственная повозка осталась невредимой — и это главное.
Дальнейший путь прошёл в молчаливом напряжении. Никто уже не позволял себе шуток или вольностей. Только когда повозка пересекла границу Му Сина, и копыта боевых зверей коснулись земли, тревога, наконец, отступила. Они были дома.
Весь Му Син утопал в празднике. Стоило им сойти с повозки, как их тут же окружили с радостными возгласами, вручая душистые лоскутки, саше, охапки свежих фруктов, жареную дичь и лесные орехи.
Цзи Боцзай и Мин И не успели толком перевести дух, как их уже с почётом повели к внутреннему двору. Да сы собственной персоной вышел к воротам, чтобы встретить их.
— Вы хорошо потрудились, — с нескрываемой радостью на лице Да сы поспешил навстречу Цзи Боцзаю и крепко сжал его руку. — Столько лет прошло, и вот наконец мой Му Син стал глашатаем Шести городов! Ты не представляешь, как обрадовался я, когда услышал весть вчера вечером.
Он почти не отпускал его руки, увлекая внутрь:
— Пойдём же скорее. Пир в вашу честь давно готов: угощение для снятия дорожной пыли ждёт с самого утра. Даже ваше жилище я велел полностью обновить — прибрали, подновили. Вернётесь — сможете, наконец, отдохнуть как следует.
Позади него, чуть сбоку, шла Сы-хоу. Завидев Мин И, она слегка скривила губы, но всё же подошла, как положено, церемонно взяла её под руку:
— Устала, наверное.
Мин И в ответ улыбнулась не менее фальшиво:
— Благодарю за заботу, ваше величество.
За ними шли несколько ванов, но даже приблизиться к самому Да сыу не смели. Лица у всех были озарены радушием, но в глазах, обращённых к Цзи Боцзаю, таилось нечто совсем иное — особенно у ван Гуна.
Победа Му Сина — событие радостное, в этом не было сомнений. Но вместе с победой почти безоговорочно определился будущий наследник. И если всё пойдёт по нынешнему укладу — место это займёт Цзи Боцзай.
Для ван Гуна это было не просто неудобно. Это было поражение.
Но ни один из них, разумеется, не имел права выказать ни недовольства, ни зависти. Более того — сев за пиршественный стол, они были вынуждены первыми подносить дары новому герою.
Ван Гун, сквозь улыбку, как всегда обходительный, сделал широкий жест и произнёс:
— Слышал, что в резиденции господина недавно случился радостный слух — будто бы одна из служанок понесла. Так вот, не смею остаться в долгу — в дар тебе, господин, двенадцать красавиц. Пусть украсят твоё возвращение. Прими от сердца.
Цзи Боцзай вздрогнул, рука с чашей на миг дрогнула. Боковым зрением он мгновенно скользнул по лицу Мин И. Затем быстро овладел собой, улыбнулся:
— Что вы, ваше высочество… Я столько времени был вдали от Му Сина. Откуда бы служанке взяться с ребёнком?
— А? — притворно удивился Ван Гун, — так, выходит, ослышался я? Разве не та… как её… Тяньинь? Разве не она ожидает ребёнка?
