Принцесса Ниндэ нахмурилась и бросила взгляд на супругу хоу из рода Чанси.
Ведь вторая госпожа Чжан происходила из семьи хоу Ши — именно та, чей дом столь долгое время был связан с императорским родом, и именно там правила та самая главная супруга хоу Чанси .
Супруга хоу, уловив взгляд принцессы, сдержанно и натянуто улыбнулась, обратилась к своей родственнице, назвав её детским именем:
— Уж ты-то вечно не можешь удержаться. Ещё и вправду каких воров накличешь — потом не говори, что это не из-за твоего языка!
Вторая госпожа Чжан, хоть и чувствовала себя уверенно в доме гуна Цзиня — как никак, опиралась на силу своего рода, — но, заметив, что супруге хоу не по душе её выходка, тут же убрала веселье с лица, суетливо усмехнулась и пробормотала:
— Да я ведь просто завидую, что у старшей невестки такая знатная родственница. Вот и ляпнула.
Пустила в ход самоуничижительный тон, отшутилась. Женщины расхохотались — и будто всё было забыто. Смехом прикрыли остроту, шагнули в сторону — в сторону цветочного зала. Только тогда госпожа Чжан позволила себе выдохнуть, будто сбросила с плеч тяжёлую накидку.
Вэй Тинчжэнь же, воспользовавшись моментом, наклонилась к Доу Мин и вполголоса спросила:
— Что это вообще было? Объясни, в чём дело?
Но Доу Мин, у которой в памяти жили лишь сцены мелочной придирчивости со стороны Вэй Тинчжэнь, ни на миг не вспоминала, как та, несмотря на всё, помогала Вэй Тиньюю и матери госпоже Тянь, поддерживала, делилась — в ответ посмотрела холодно и резко.
— Уважаемая золовка всегда была всевидящей. Что у нас в доме, что в доме гуна Цзиня — от вас ведь ничего не ускользает, верно?
С этими словами она резко отвернулась и, высоко подняв голову, первой вошла в цветочный зал, не удостоив Вэй Тинчжэнь даже взгляда.
Когда все гости уже ушли, настала очередь невесткам поздравить хозяйку дома — супругу гуна Цзиня. Согласно древнему обычаю, Вэй Тинчжэнь и другие женщины рода поспешили в зал, чтобы выразить своё уважение.
Вэй Тинчжэнь не осмелилась задержаться. Что-то тихо велела своей ближайшей служанке, а затем с улыбкой присоединилась к второй и третьей госпожам, и вместе они направились в цветочную гостиную.
После того как поздравления были принесены, и когда они в сопровождении всей свиты провожали госпожу гуна к водному павильону, она вдруг заметила, что Доу Чжао — исчезла. Ни среди гостей, ни среди родни её не было видно.
Вэй Тинчжэнь на миг растерялась.
Принцесса Ниндэ, заметив её замешательство, мягко пояснила:
— Кажется, у Яньтана что-то случилось. Прислали за ней человека. Сказала, что позже лично придёт извиниться перед госпожой супругой гуна.
У супруги гуна Цзиня — несмотря на знатность и опыт — осталось самое тёплое впечатление о Сун Мо. Хоть он и происходил из семьи с высоким титулом, но держался скромно, от людских сборищ держался в стороне, а в делах проявлял ум, сдержанность и такт. Раз уж он сам прислал за супругой, значит, дело и впрямь срочное.
Она не стала придавать этому значения и с добродушием сказала:
— Я ведь затеяла этот день рождения просто для весёлой встречи, чтобы собрать всех вместе. Если из-за моего праздника кто-то отложит важные дела — вот тогда я и вправду буду виновата. Раз у них есть дело — пусть идут. А у меня на душе от этого только легче станет.
Эти слова вызвали волну дружного одобрения и смеха — всё было решено с лёгкостью и достойным великодушием.
А в это время Доу Чжао уже ехала в повозке вместе с Сун Мо, направляясь в поместье гуна Ина.
— Ты должен был подождать ещё хотя бы пару четвертей часа, — с ленивой улыбкой сказала она, прислонившись к его плечу. — Всё же я пришла на день рождения, хоть чашку в честь именинницы поднести стоило бы?
— Я и вызвал тебя пораньше, чтобы ты не успела выпить и почувствовать себя плохо, — нахмурился Сун Мо. — А кто это, когда ему нехорошо, устраивает мне маленький переполох?
Доу Чжао слегка смутилась.
Она и сама не понимала, почему за последнее время стала такой. Стоит ей приболеть или просто почувствовать себя не по себе — и вот он, Сун Мо, сидит спокойно, читает, пишет, а она… Она тут же начинала хандрить, капризничать. То попить чего-нибудь просит, то вдруг захочется чего-то особенного поесть. А уж когда Сун Мо начинал сновать туда-сюда, исполняя её прихоти, все тревоги и недомогания будто ветром сдувало.
— А передний двор ещё не приступил к угощению? — попыталась сменить тему она и с лёгкой улыбкой заглянула ему в глаза. — От тебя даже запаха вина нет.
— А ты ведь сама не выносишь даже запаха спиртного, — хмыкнул Сун Мо. — И ещё спрашиваешь, почему от меня не пахнет!
Доу Чжао засмеялась с неловкостью:
— Ну ладно, тогда… вернёмся домой, я испеку тебе те самые пирожные с тыквенным пюре. Помнишь?
— А ты выносишь запах жареного масла? — проворчал он.
Она замолкла. Слова застряли где-то на полпути.
Сун Мо хмыкнул, отвернулся и всю дорогу больше не проронил ни слова.
До дома оставалось совсем немного, и Доу Чжао занервничала. В конце концов, надула губы и, чуть притворно возмущённо воскликнула:
— Ну и что ты от меня хочешь? Разве можно быть таким мелочным?
Сун Мо не ответил. С мрачным лицом первым вышел из повозки.
Доу Чжао сдалась, быстро выскользнула следом и направилась с ним в павильон Ичжи.
