Когда Доу Чжао снова пришла в дом Четвёртой госпожи Цзян, то уже не раз натыкалась там на Сун Ханя.
Он то беседовал с Сесю, то помогал Сеин — и вообще чувствовал себя среди сестёр Цзян вполне непринуждённо. Даже Четвёртая госпожа, наблюдая за ним, не сдержалась и вздохнула:
— Сколько лет не виделись, а Тяньэнь уже так вырос… и стал куда более рассудительным.
Доу Чжао ответила ей лёгкой, невозмутимой улыбкой.
В это время от имени Сун Ичуня явился Хуан Цин — принёс дары в приданое Цзян Личжу.
Сун Хань, заметив его, остался в глубине зала, у задней стены, — пил чай и не вышел.
Четвёртая госпожа, вспомнив, как после смерти госпожи Цзян Сун Ичунь обходился с Сун Мо, не проронила ни слова.
А Доу Чжао — тем более. Её это дело не касалось.
После вежливых формальностей Хуан Цин откланялся, и Четвёртая госпожа велела старшей управляющей проводить его.
Сесю, оставшись, мельком взглянула на список даров, лежащий на низком столике. Взгляд её чуть потемнел, и она, приподняв ресницы, холодно усмехнулась.
— Сесю! — Четвёртая госпожа нахмурилась и укоризненно окликнула её, в голосе — лёгкое предостережение.
Сесю прикусила губу, молча поклонилась Четвёртой госпоже и, опустив голову, вышла из зала.
Доу Чжао не совсем поняла, что произошло.
Четвёртая госпожа помолчала немного, затем передала ей список даров.
Доу Чжао мельком глянула — и всё сразу стало ясно.
Всё до предела открыто и грубо: просто сунули серебряный счёт на тысячу лянов.
Даже если семья Цзян и оказались в таком упадке, что вынуждены принимать помощь от семьи Сун, всё равно — для приличия стоило бы приложить пару вещей, чтобы сохранить видимость уважения. А это… словно не приданое, а милостыня.
Сун Ичунь, выходит, решил заработать себе очки — поставив семью Цзян в неловкое положение.
Доу Чжао приподняла брови, усмехнулась:
— Вы же знаете, после смерти моей свекрови в доме гуна не осталось хозяйки. Наверное, гун просто велел выделить определённую сумму, а управляющие неправильно поняли — вот и передали деньги напрямую. Тётушка, не берите в голову. Эти деньги — ни много, ни мало, держать их неудобно. По мне, лучше всего — обменять на золото. Пусть Двенадцатая сестрица возьмёт с собой. И в глаза не бросается, и выглядит достойно.
Четвёртая госпожа Цзян прекрасно понимала, что Доу Чжао старается её утешить, и хоть в душе всё равно оставался осадок, она лишь слабо улыбнулась и сказала несколько благодарственных слов. Затем велела передать серебряный счёт Личжу — пусть та посмотрит.
Но в этот момент внезапно, словно вынырнув из тени, вперёд выскочил Сун Хань.
Он выхватил серебряный счёт из рук служанки, лицо его побледнело, и он воскликнул громко, почти в отчаянии:
— Четвёртая тётушка, я пойду поговорю с отцом!
Четвёртая госпожа испугалась, тут же велела слугам его остановить:
— Он ведь с добрым намерением… Эти тысяча лянов как раз кстати, я теперь могу не думать, чем покрыть серебро под сундуки Личжу. Ты же не должен так остро всё воспринимать — не услышал, не узнал, а уже готов рваться на разборки!
Сун Хань крепко сжимал серебряную бумагу в руке и ничего не отвечал, но в глазах стояли слёзы — готовые в любую минуту пролиться.
Четвёртая госпожа вздохнула и поспешно позвала Сесю:
— Иди, посиди с Тяньэнем, проводи его во внутренний двор, пусть успокоится, попьёт чаю.
Доу Чжао, убедившись, что у Четвёртой госпожи всё идёт по плану, спросила ещё о деталях свадьбы и угощения. Убедившись, что всё в порядке, почувствовала, как с души упал камень. Время близилось к ужину, и она велела служанке передать Сун Мо, что ехать за ней не нужно — она вернётся домой с Сун Ханем.
Четвёртая госпожа Цзян попыталась их задержать, пригласив на ужин.
— У вас сейчас и без того забот полон дом, — мягко отказалась Доу Чжао. — А у меня в поместье тоже есть кое-что, что нужно поручить тётушкам и управляющим. Как только вы немного освободитесь, я обязательно пришлю приглашение — и вы с сестрицами придёте ко мне в гости как следует, без спешки.
Раз уж она так сказала, Четвёртая госпожа Цзян и не стала настаивать. Всё-таки Доу Чжао была хозяйкой в поместье гуна Ин — за ней стоял весь внутренний уклад большого дома. Она с улыбкой поднялась и лично проводила её до выхода.
Сун Хань подошёл к Доу Чжао и почтительно отвесил ей поклон:
— Хорошая невестка, я тут человек свободный, останусь у тётушки, немного побуду с ней.
Доу Чжао, конечно, и не думала удерживать его. С улыбкой дала ему пару напутствий: не шалить, слушаться старших — и, сопровождаемая служанками и тётушками, отправилась обратно в поместье гуна.
Сун Хань вернулся лишь к самому часу хай — около одиннадцати вечера.
А уже на следующее утро Доу Чжао с изумлением услышала: Сун Ханя избили — двадцать ударов палкой за то, что он пропустил занятия. Теперь он лежал, не в силах пошевелиться.
Доу Чжао в тревоге бросилась к Сун Мо.
Тот, выслушав, только нахмурился, а потом, помолчав немного, направился в павильон Сяньсянь — поговорить с отцом.
Между ними произошёл ожесточённый словесный поединок, но в результате Сун Ичунь всё же согласился: освободил Сун Ханя от занятий на десять дней.
Позже Доу Чжао вместе с Сун Мо отправились навестить Сун Ханя.
Сун Хань и говорить не дал Сун Мо начать — сразу задушевно потянулся за прощением:
— Братик, я ведь не специально прогулял. Мне просто хотелось побольше поговорить с Четвёртой тётушкой, а отец не позволял…
Он лежал, вытянувшись на животе, — спина после побоев горела огнём, поэтому двигался осторожно, почти шепча. Аккуратно потянулся и ухватился за рукав Сун Мо:
— Братик, ты не злись на меня. Тётушка сказала, что после того как Двенадцатая сестрица вернётся домой на третий день после свадьбы, они с сестрицами сразу уедут обратно в Хаочжоу. Кто знает, когда теперь снова увидимся? Раньше — захочу, и еду в дом дяди, когда вздумается. И как бы ни баловала бабушка Сесю, стоит мне только позвать — и она всегда шла играть со мной… а теперь даже когда свободна, всё равно вяжет узлы. Посидит со мной чуть-чуть и велит играть одному…
— Но и прогуливать школу нельзя, — сказал Сун Мо, однако голос его стал мягче. — Мог бы предупредить. Если не нашёл меня, мог сказать своей невестке.
Сун Хань покраснел и украдкой взглянул на Доу Чжао. Пробормотал неловкое:
— Простите, невестка… Вы же ждёте ребёнка, я боялся вас беспокоить…
Сун Мо тяжело вздохнул:
— Впредь так больше не делай.
Сун Хань быстро закивал и с застенчивой улыбкой посмотрел на Доу Чжао.
На этом инцидент и был исчерпан.
Но уже на следующий день Сун Хань, несмотря на то что был ещё не в состоянии нормально ходить, тайком дал веление своему слуге, чтобы тот на спине отнёс его… обратно в дом Четвёртой госпожи Цзян.
