Се Вань и Мяо Аньпин стояли в полном замешательстве.
Мяо Аньпин и вовсе выдохнул, почти в панике:
— Э… э как же теперь быть?..
Телохранитель тяжело вздохнул:
— Государь требует — подданный должен умереть. Отец велит — сын не вправе ослушаться. Наш господин наследник может быть сколь угодно грозным снаружи, но перед главой гунского дома он всё равно остаётся сыном. Весь его бунт — это максимум, на что он способен. Повозмущается — и всё.
Мяо Аньпина будто ветром подхватило — он от радости схватил Се Ваня за рукав и потащил назад в поместье.
А вот сам Се Вань замешкался.
Он вообще согласился быть сватом в этом браке лишь ради одного: надеялся, что через это дело сможет познакомиться с Сун Мо — зятем семьи Доу из Бэйлоу. А какое ему дело до второго сына гуна Ин?
А теперь — и вовсе всё испортилось: церемония помолвкаи ещё даже не началась, а Сун Мо уже ушёл, возмущённый до глубины души. Стоит ли ему теперь вообще появляться в доме Мяо?
Но уезд маленький, круг узкий. А Мяо Аньпин подгонял, не скрывая нетерпения. К тому же носильщики, не смея ослушаться — ведь Мяо теперь породнились с гуном Ин! — быстро подняли носилки и повезли их обратно.
Когда Се Вань наконец пришёл в себя, повозка уже остановилась у самых ворот поместья Мяо.
Ему ничего не оставалось, как сойти с носилок.
На встречу ему с оживлённой суетой выбежали все старшие мужчины из семьи Мяо — отец, дядя и старший дядя Мяо Аньсу. Всё было очень торжественно и чинно.
Се Вань, приобрёл уверенность, с видом важной персоны прошёл под аркой ворот.
А тем временем Мяо Аньпин поспешно отвёл отца в сторону, за гранатовое дерево.
— Отец, слушайте: я только что столкнулся с самим господином наследником из поместья гуна Ин! — возбуждённо зашептал он и быстро пересказал всю сцену, что произошла у чайной. — Видите, какой он мягкий внутри — настоящий «мягкотелый в доме»! А раз уж он сегодня не будет присутствовать, как думаете, может, нам стоит пересмотреть сумму за выкуп и приданое?
У отца тут же затрепетало сердце — предложение сына казалось ему весьма здравым.
Он сразу отправился звать старшего брата —Мяо Аньсу.
Тот долго молчал, размышляя, а затем наконец выдал:
— Конь не жиреет без ночной травы, человек не богатеет без неожиданного богатства. Попробуем. Не выйдет — тогда и будем думать дальше.
Господин Мяо и Мяо Аньпин закивали, соглашаясь.
Втроём они направились в приёмный зал.
Там они вежливо пригласили Се Ваня выпить чаю, чтобы скоротать время — и в этот момент прибыли представители гуна Ин с формальным визитом на помолвку.
Сватов со стороны семьи Сун представляли два человека: старший писарь по имени Цяо Лу из военного управления Пяти армий Уцзюнь, и некто Ли Вэнь — старый товарищ Сун Ичуня по экзаменам на сюцай, начального учёного титула.
Стоило вспомнить об этом прошлом, как у Сун Ичуня внутри закипела обида и раздражение.
Первоначально Сун Ичунь хотел пригласить зятя императора, женатого на третьей принцессе Ши Чунлана стать главным сватом на церемонии. Кто бы мог подумать, что тот откажется под предлогом: «Я, мол, никогда прежде таким не занимался» — и как ни упрашивали, брать на себя роль свата он категорически не пожелал.
Пришлось искать компромисс. Тогда он обратился к хоу Аньлу, но и тут не повезло: тот, как оказалось, всё ещё затаил обиду на Сун Мо за давнюю историю, когда тот выставил его в невыгодном свете. Не только отказал, но и прилюдно осыпал насмешками — прямо в своей резиденции.
Сун Ичунь вернулся домой, злой как чёрт, чуть ногами не топал от ярости, разразился громкой бранью в адрес Сун Мо, вымещая досаду.
Затем он вспомнил о своём дяде — Лу Фули. Но тот, покряхтывая, сослался на возраст и слабость, сказал, что не выносит шума и суеты, и посоветовал найти кого-нибудь помоложе.
Вот так, с одной неудачей за другой, всё затянулось, и в итоге пришлось наскоро выбрать кого попало: одного из своих подчинённых и одного знакомого со времён экзаменов, с которым были когда-то в одной экзаменационной группе.
Се Вань, увидев этих двоих, невольно вздёрнул бровь — от возмущения у него даже уголок глаза подёрнулся.
Он ведь всё-таки — цзиньши обоих туров, двойной лауреат императорских экзаменов, а теперь, что ж, пить за одним столом с простыми ямэньскими чиновниками и деревенскими сюцаями?!
Под этим благовидным предлогом Се Вань прижал ладонь ко лбу и с надрывом выдохнул:
— Продуло меня сквозняком…
Тут же всю ответственность он ловко свалил на сяньчэна Ма Хао — а сам юркнул в паланкин и умчался, не оборачиваясь.
Но надо сказать, что и Ма Хао, несмотря на звание помощника уездного начальника, тоже был двойным цзиньши — ведь Ваньпин всё же считался столичным уездом.
Он сначала порадовался, что пришёл просто в качестве сопровождающего и особо участвовать не придётся… но тут вдруг понял: всё — теперь он главный представитель стороны невесты, а вся тяжесть церемонии — на его плечах. Лицо его вытянулось.
Он предпочёл запереться в восточном флигеле, откуда вежливо беседовал с присланными, но так и не вышел поприветствовать гостей официально.
Семья Мяо пребывала в смятении. Однако они были вынуждены принять двух сватов от семьи Сун, которых пригласили в западный флигель. Там их встретили с уважением, усадили за стол, и начались традиционные приветственные беседы и обмен речами о предстоящем союзе семей, которые вели почтенные свахи.
Следом были вручены дары вэньдин ли, торжественные подарки по случаю помолвки:
— ободок-ошейник из красного золота, щедро усыпанный драгоценными камнями,
— серьги с рубинами размером с рисовое зёрнышко,
— тяжёлые браслеты из витого красного золота,
— массивное кольцо формы «копыто лошади» из яркого, солнечного золота.
Глаза у госпожи Мяо, увидевшей эти украшения, засияли так, что превратились в узкие щёлочки от довольной улыбки.
В качестве почтенной свахи от семьи Сун прибыла сама третья госпожа Сун.
Именно она лично надела на Мяо Аньсу все украшения — золотой ободок-ошейник, серьги с рубинами, браслеты, кольцо.
На лице невесты наконец промелькнула лёгкая улыбка. С опорой на руку служанки она поднялась и, строго по обряду, поклонилась и отбила земной поклон перед третьей госпожой Сун.
Третья госпожа Сун вручила ей в ответ две парчовые носовые платочки с золотой вышивкой — это был ответный дар по обычаю поклонного подарка на помолвку.
Затем один из молодых слуг принёс дары для всех старших в доме семьи Мяо — так называемые ли пин, ответные подарки, полагающиеся каждой старшей ветви.
На этом церемония официального вручения дара на помолвку была формально завершена.
Старшая госпожа Мяо и третья госпожа Сун направились в главное помещение, чтобы обсудить детали: сумму выкупа за невесту, размер приданого и назначить дату свадьбы.
Тем временем, в женской половине, вбежала приближённая служанка Мяо Аньсу, весело сообщая:
— Молодая госпожа, я всё разузнала! У Сунов среди даров — чай и вино! А четвёртый господин сказал, что чай — это настоящий верхний сорт сиху лунцзин (знаменитый «Драконов колодец» из Сиху), а вино — подлинное густое чоуцзю из Шэньбэй!
Мяо Аньсу сдержанно улыбнулась, не скрывая удовольствия.
Мать строго зыркнула на неё и полушутя отчитала:
— Ну что, теперь довольна?
Мяо Аньсу, прильнув к её рукаву, начала кокетливо капризничать и хихикать, как любящая дочь.
А тем временем в главном зале, куда вошла третья госпожа Сун, её лицо постепенно мёрзло всё сильнее — в глазах читался холод, будто ранний иней лёг на румяное яблоко.
Третья госпожа Сун опустила взгляд, сделала глоток чая, медленно поставила чашку обратно на подставку — и только тогда спокойно произнесла:
— В народе говорят: «У жениха — выбор, у невесты — честь». Для молодого человека важно найти достойную пару, а для девушки — выйти замуж. В нашем роду гуна Ин, чтобы объявить о помолвке, нужно приготовить тридцать шесть носилок с подарками, а выкуп составляет десять тысяч лянов серебра. Для нас это немалая сумма. Когда женился господин наследник, количество подарков достигло ста двадцати четырёх носилок, а расходы составили двадцать тысяч.
Она сделала короткую паузу — и продолжила, уже с оттенком упрёка:
— Но ведь родня господина наследника, то есть родительский дом невесты, в ответ прислали сто двадцать шесть носилок. Из них только две были целиком из серебряных банкнот по десять лянов каждая. Всего — сорок тысяч. А если считать общую стоимость всех даров — то свыше ста тысяч лянов.
Она откинулась немного назад, с лёгкой полуулыбкой добавила:
— Так что если следовать обычаям, то и ваше почтенное семейство должно бы приготовить приданое не менее чем на тридцать тысяч лянов.
