Доу Чжао мысленно улыбнулась и в глубине души порадовалась, что послушалась Сун Мо и не вмешивалась в дела, связанные с браком Сун Ханя. Если бы она настояла на своём и стала помогать, как невестка старшего брата, ей пришлось бы участвовать в женском ритуале, который проводится, чтобы ускорить свадьбу.
Вот уж тогда опозорилась бы на весь Дасин!
Она обратилась к Ганьлу, которая как раз распоряжалась служанками, чтобы те собирали вещи:
— У второго господина свадебное время назначено на чётный час восемь вечера. Как только мы завтра вернёмся в поместье, вы с остальными останьтесь в павильоне Ичжи и не выходите. Если кто спросит — скажите, что заняты уходом за Юань-ге`эром.
Завтра свадьба Сун Ханя. Прятаться за заботу о ребёнке — пусть и слабоватая, но ещё сносная отговорка, чтобы не участвовать в свадебных хлопотах. Но вот не появиться даже на церемонии — тут уже не выкрутишься.
После обсуждения с Сун Мо они решили: на рассвете отправятся обратно в поместье гуна
Ганьлу с улыбкой ответила «Есть!» и велела Фуфэн аккуратно уложить в коробку из душистой камфары, украшенную резьбой с пятью летучими мышами и иероглифом «долголетие», две лёгкие пелёнки Юань-ге`эра.
В это время к ним заглянул Гу Юй — проведать малыша.
Доу Чжао с удивлением приподняла брови:
— А он разве знает, что господина наследника сейчас не здесь?
Жотун с улыбкой ответила:
— Знает. Он сам сказал, что пришёл навестить именно Юань-ге`эра.
Ну, раз так, отказывать было бы неудобно.
Доу Чжао кивнула и велела Жотун проводить Гу Юя внутрь.
Гу Юй пришёл не с пустыми руками. Он принёс малышу множество прекрасных игрушек: трещотку, деревянные погремушки и другие мелкие предметы, все они были выполнены с необычайным изяществом и тонкостью.
Особенно впечатлила одна вещь — огромная, в три чи высотой, ветряная мельница. Она была вырезана из дерева и украшена восемнадцатью маленькими архатами, каждый из которых держал в руках крошечный вертящийся флюгер.
Когда на мельницу дул ветер, все восемнадцать мельниц начинали кружиться, наполняя комнату шелестом и весёлым жужжанием. Одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять, что это не простая игрушка, а творение мастеров высшего класса.
Доу Чжао не уставала благодарить его:
— Это просто чудо! Благодарю от всей души!
Гу Юй с лёгкой улыбкой сказал:
— Это из Цзаобаньчу — Императорской мастерской. Умельцы там всё же не зря едят свой хлеб, правда?
Доу Чжао смотрела на него и вновь ощутила, как в его облике сквозит что-то от ребёнка, обделённого теплом — тот, кто вечно ждёт похвалы, одобрения, даже малейшего признания. Она тепло улыбнулась и похвалила:
— Да что ты, это даже не «можно» — это настоящее искусство, словно рука небожителя поработала! Столько труда… Ты действительно постарался.
— Да я ведь просто без дела слонялся, — с виду небрежно бросил Гу Юй, но в уголках глаз всё же мелькнула тень довольства. — Как-то случайно наткнулся на человека из Цзаобаньчу, он как раз нёс чертёжные тетради тётушке. Вот и подумал: почему бы не заказать что-нибудь для Юань-ге`эра? Конечно, получилось грубовато, но ничего — в следующий раз велю сделать что-нибудь поинтереснее, получше.
Доу Чжао, сдерживая улыбку, одобрительно кивала. Она как раз собиралась вежливо отойти, чтобы не мешать гостю, но Гу Юй окликнул её, не дав уйти.
Он слегка замялся, затем всё же решился заговорить:
— Сестра, скажи… не случилось ли чего-то, о чём я не знаю? Сегодня я тоже был в гунском доме Ин. Фэн Шао с другими — все наотрез отказались идти на ритуал, уговаривания невесты. Лишь когда дядя лично велел Сун Дуо выбрать несколько человек, кое-как наскребли четверых. А брат… он тоже… сказал, что должен сопровождать старших гостей, и весь день просидел в переднем зале встречать уважаемых старших из круга отца. — А ты, сестра, всё ещё живёшь с Юань-ге`эром в переулке Цинъань… Ни госпожа Лу, ни принцесса Ниндэ тоже не пришли…
— Разве это похоже на свадьбу брата? — голос Гу Юя звучал сдержанно, но в нём слышалась настоящая тревога. — Тогда-то… тогда весь дом сиял от огней и веселья, все гости — в парадной одежде с алыми мантиями, а женщины ещё за день до ритуала уговаривания невесты все съехались. Всё кругом было залито светом, музыка звучала без умолку… а теперь… даже если слуги и улыбаются, но в глазах у них — ни капли радости. На шестьдесят столов угощения пришло только чуть больше двадцати, остальное пустует…
Доу Чжао была ошеломлена.
Похоже, слухи о происхождении Сун Ханя действительно расползлись по столице. И теперь немало влиятельных людей, дорожащих своим положением, просто не захотели марать имя, участвуя в свадьбе того, кого начали считать вторым господином гунского рода не по праву — бастардом.
Есть такие вещи — когда о них уже судачит весь город, а сам человек, к которому они относятся, до сих пор ни сном, ни духом.
В столице все знали, что Гу Юй и Сун Мо давно связаны тесной дружбой, и потому никто не решался говорить при Гу Юе о деле Сун Ханя. Но, как говорится, бумага не укроет огонь — слух всё равно просочится. А Сун Мо уж слишком ясно дал понять своё отношение к происходящему. Поэтому, чем позволить Гу Юю услышать правду от посторонних — и тем самым внушить ему мысль, что Сун Мо ему не доверяет, — лучше воспользоваться этим моментом и рассказать всё открыто, прямо сейчас, с её собственных слов.
Доу Чжао надела на себя маску задумчивости и сказала медленно:
— Есть тут одно дело… Твой брат Яньтан не решился рассказать тебе сам — ему просто совестно. Но ты, как услышишь, сделай вид, будто ничего не знаешь. Понял?
Что? И Сун Мо может быть совестно?! — Гу Юй даже привстал от удивления, глаза у него засияли:
— Хорошая моя невестка, скажи скорее! Обещаю — никому ни слова! Да клянусь — похороню это у себя в животе!
Он торжественно наговорил клятв и обетов, как ребёнок, уговаривающий рассказать страшную сказку на ночь.
Доу Чжао, глядя на него, не сдержала улыбки — всё ещё тот же наивный мальчишка. И, наклонившись ближе, вполголоса рассказала ему всю историю Цзян Янь.
Гу Юй, выслушав рассказ, аж перехватил дыхание — будто глотнул ледяного воздуха. Лишь спустя несколько мгновений, потрясённый, произнёс:
— Я-то думал, что у меня нелёгкая судьба… а оказывается, есть кто пострашнее…
Слова эти прозвучали почти шёпотом — и в них чувствовалась не жалость, а настоящая боль.
Доу Чжао тяжело вздохнула, глядя на него с невысказанным сочувствием.
Но вдруг Гу Юй вскочил с места, глаза его налились гневом, брови сдвинулись:
— И после всего этого брат Яньтан ещё позволяет этому ублюдку Сун Ханю притворяться его родным братом?! Нет уж, я сейчас же пойду и всыплю этому щенку как следует — хоть как-то за брата отыграюсь! А потом всё расскажу в запретный дворец — пусть император вычеркнет этого мерзавца из родословной!
— Ни в коем случае не делай глупостей! — Доу Чжао перепугалась от его бурной реакции и поспешно остановила. — У твоего брата Яньтана всё давно продумано. Мы ни в коем случае не должны рушить его план.
Она торопливо продолжила:
— Повитухи, что принимали роды у моей свекрови и у Ли Тяонянь, умерли ещё пятнадцать лет назад — одна за другой, от болезни. Те кормилицы и служанки, что были рядом тогда, — кто ничего не знает, кто исчез, а кто и вовсе давно пропал без следа. У нас совсем нет доказательств. Нам остаётся только действовать осторожно и постепенно.
— И к тому же, — добавила она, — твой брат Яньтан — господин наследник, наследник дома Ин. Если всё это всплывёт сейчас, шум будет огромный. Но в итоге пострадает именно он. Даже если правда и восторжествует, ущерб нанесён будет почти равный — победа, где убиваешь тысячу врагов, теряя восемьсот своих. Стыд и грязь всё равно лягут на него. Поэтому мы и вынуждены искать другой предлог, чтобы восстановить доброе имя моей свекрови.
