У третьей госпожи Сун на душе скребли кошки — она начала негодовать на первую госпожу. Раньше та всегда ходила с ними плечом к плечу, вместе показывалась на людях, а в последние два года будто бы нарочно отдалилась. Вот и теперь — добавляли приданое Цзян Янь, а первая госпожа всего лишь прислала человека формально уведомить их, а сама взяла старшую невестку Тан и прямиком отправилась в поместье гуна Ин, будто нарочно оставив всех остальных за бортом.
С легкой иронией в голосе она сказала четвёртой госпоже:
— Старшая сестра, надо же, у неё голова варит — заранее подсуетилась.
Четвёртая госпожа слегка улыбнулась, не став продолжать тему, но в душе всё же подумала: «Если бы не твоя страсть лезть вперёд и доминировать, если бы ты не поощряла свою дочь задирать Доу Чжао сразу же после её свадьбы, разве Сунь Яньтан и Доу Чжао стали бы относиться к нам, тёткам, всего лишь с дежурной вежливостью?»
Тут же она дала себе мысленную установку: не пора ли и ей, следуя примеру первой госпожи, понемногу отдаляться от третьей?
Пока каждая из них таила свои мысли, прибыли старшая принцесса Ниндэ и старая госпожа Лу. Доу Чжао, окружённая стайкой юрких служанок и старших тётушек, поспешила выйти навстречу.
Четвёртая госпожа Сун невольно прикусила язык от изумления. Вернувшись домой, она не удержалась и поделилась увиденным с мужем:
— Похоже, слухи, что распустили служанки, и впрямь недалеки от истины. Цзян Янь, возможно, действительно является родной старшей дочерью гуна Ин.
Сун Тунчунь исподволь нахмурился и с явным недовольством пробурчал:
— Как же так могло случиться, что второй брат поступил столь неподобающе? Неужели Сун Хань и впрямь сын второго брата? В прежние времена он вёл себя достойно и честно… Неужто Сун Хань — приёмный сын, взятый невесть откуда?
Чем больше он размышлял об этом, тем более убеждался, что Сун Хань не похож на истинного представителя рода Сун.
О Яньтане и говорить нечего: благороден, умён, искусно обращается с оружием. Даже Сун Цинь и прочие — сметливые ребята, легко справляются с учёбой и воинским делом. А вот про Сун Ханя я слышал, что он годами изучает «Четверокнижие» и «Пятикнижие», но ни разу не смог сдать экзамены.
К тому же, внешне он похож на второго брата и Яньтана лишь на четыре или пять частей из десяти. Есть такая поговорка: «Кто воспитывает, на того и похож». Не исключено, что даже это незначительное сходство — лишь следствие того, что он с малых лет жил в комнате второй невестки. Не зря же Яньтан предпочёл потратиться и выкупить всё её приданое — всё, лишь бы восстановить справедливость.
Досказав, он понизил голос и строго-настрого велел жене:
— Обсуждай это лишь со мной, ни в коем случае не предавай огласке! Вычеркнуть из рода дитя главной ветви, а может быть, признать чужого мальчика своим — всё это может стоить второму брату очень дорого. И ежели имя рода Сун будет опорочено, нам обоим не сносить головы.
Четвертая госпожа Сун с досадой фыркнула:
— Думаешь, я таких простых вещей не понимаю? Не волнуйся, никому ничего не скажу.
Сун Тунчунь, выслушав её, задумчиво кивнул:
— Раз так, передай своим золовкам по материнской линии — когда Цзян Янь выйдет замуж, пусть все от вашей семьи отправят подарок. Пускай будет видно, что мы не отстранились.
Четвёртая госпожа Сун послушно согласилась. Конечно же, другим она бы не сказала ни слова. Но разве мать и невестки из родного дома — это «чужие»?
Так и вышло, что слухи о сомнительном происхождении Сун Ханя скоро начали распространяться среди родственников и старых связей гунского дома.
Сун Хань, разумеется, ни о чём не догадывался.
А Сун Мо уже и думать забыл об этом — ему было не до того. Он только что получил письмо с извинениями, лично написанное принцем Ляо, а Гэн Ли и вовсе демонстрировал крайнюю покорность.
Вернувшись в покои, Сун Мо не удержался и с некоторым восхищением поделился с Доу Чжао:
— Неудивительно, что он так амбициозен. Уже одно это показывает, насколько у него широкая грудь и какие у него масштабы.
После похищения Цзян Янь он был вне себя от ярости и первым делом заподозрил принца Ляо. Однако остыв, он быстро уловил, что тут что-то не сходится…
Принцу Ляо как раз остро нужны были союзники, и желание взять Цзян Янь в жёны не имело под собой настоящей страсти — он всего лишь хотел заручиться поддержкой гунского дома и наладить с ним дружбу. Даже несмотря на отказ, при его нынешнем положении он никак не мог бы рискнуть и «спугнуть дичь», решившись на похищение — это было бы слишком глупо.
Сун Мо сосредоточил расследование на Ши Чуане.
Очень скоро вся цепочка событий стала для него ясной.
А Доу Чжао же больше всего ненавидела именно принца Ляо— за то, что тот вынудил Сун Мо пойти на крайние меры. Разве не из-за него в прошлой жизни Сун Мо выпустил стрелу в наследного принца? Не из-за него ли его проклял весь мир? Не он ли довёл его до братоубийства и отцеубийства?
Услышав в голосе Сун Мо лёгкую нотку сочувствия к принцу Ляо, у неё невольно побежали мурашки по коже. Она натянуто улыбнулась:
— Безусловно! До тех пор, пока не взошёл на престол, все вокруг ведут себя так, будто им принадлежит весь мир. Но как только они обретают власть, то тотчас же забывают обо всём и обо всех. Подобно тому, как выпущенные стрелы больше не нужны, когда они уже поразили цель. Сыновья дракона — это не простые смертные, с ними шутки плохи.
Сун Мо рассмеялся, но не мог не признать, что в словах Доу Чжао была доля истины.
На время отложив тревоги, они целиком сосредоточились на подготовке к свадьбе Цзян Янь.
А тем временем Сун Хань ломал голову: идти ли ему на свадьбу или лучше вообще не появляться.
По всем правилам, раз Цзян Янь по статусу числилась лишь «двоюродной сестрой» гунского дома, Сун Хань как второй господин из поместья гуна мог бы просто пройтись на свадьбу с подарком, соблюдая приличия — и всё. Однако до самой свадьбы ещё больше месяца, а старшая принцесса Ниндэ с госпожой Лу уже зачастили в гунский двор, и все родственники, и друзья, кто бывал в этих кругах, наверняка начнут сравнивать предстоящую свадьбу Цзян Янь с его собственной. Если он придёт — это всё равно что встать посреди зала и позволить всем хлопать себя по щекам.
Но если не пойти вовсе — получится, что родная кузина выходит замуж, а он один из всех родственников семьи Сун не появился. Тогда не подумают ли окружающие, что он уже не имеет никакого влияния в гунском доме?
Он вспомнил, как недавно отправился поститься в храм Дасянго, но его заставили ждать свободное место снаружи. Такого унижения в прежние времена и представить было невозможно.
Словно кость в горле застряла. Он тут же повернул обратно — в переулок Сытяо.
Без крыла гунского дома над головой он теперь просто заурядный горожанин без чинов и заслуг.
Ему необходимо было снова войти на службу. Причём на должность, дающую власть над округом.
А если бы ещё и унаследовать пост цяньши или тунчжи — это было бы просто идеально.
