Как говорится, «на дрова и рис можно накопить, но никто не знает, сколько лет впереди». А если отец вдруг женится во второй раз и у него родится законный наследник — что тогда? Не подписанные письменно подачки ещё неизвестно, продолжат ли поступать. Даже если и будут, не придётся ли ему в будущем кланяться и унижаться, чтобы их получить?
Думая обо всём этом, Сун Хань чувствовал, как внутри него поднимается тревожная пустота — он не знал, куда идти и за что браться.
После празднования дня рождения императрицы-матушки министерство ритуалов Либо приступило к подготовке к следующему важному событию — дню рождения императора.
Стояла уже июньская жара, и император решил отпраздновать Ваньшоуцзе — Праздник Долголетия — в Сийюань, загородной резиденции в Западном саду.
Императрица с улыбкой предложила:
— В этом году пусть Яньтан возьмёт на себя все дела по переезду. Он молодой, но уже управляет стражей Цзиньву. Многие не говорят вслух, но за спиной судачат. Вот и будет повод закрыть им рты.
Император согласился — слова императрицы показались ему разумными. И вскоре из дворца вышел указ: назначить Сун Мо ответственным за всё, что связано с переездом в Сийюань.
Получив императорский указ, Сун Мо долго молчал.
Переезд в Сийюань сопровождался целым процессом: внутренний круг охраны обеспечивали телохранители из стражи Цзинъи, внешний периметр — стражу Цзиньву, а за торжественную процессию отвечала стража Цишоу-вэй. Хотя все три подразделения формально считались личной стражей императора и имели одинаковый ранг — чжэн саньпин правый третий ранг, — по сути их положение было неравным.
Цишоу-вэй и Цзиньву ладили между собой, но стража Цзинъи всегда держались особняком, считали себя выше других и никогда не признавали авторитет ни одного из них. А ведь на протяжении многих лет общую организацию переезда поручали именно страже Цзинъи…
Подумав, Сун Мо направился к Ван Юаню.
Увидев Сун Мо, Ван Юань всплеснул руками и, кряхтя, воскликнул:
— Ай-ай-ай! Вы что, и в самом деле решили впрямую с этим связываться? Император — господин, а мы всего лишь слуги. Вы же теперь, выходит, сами себе руку ломаете, пытаясь бедром сдвинуть плечо! Осторожнее, а то руку и вправду свернёте.
— А разве у меня есть выбор? — Сун Мо развёл руками с видом человека, которому ничего не остаётся. — Стоит мне только что сказать, а этот ублюдок Ван Гэ тут же спешит всё доложить императрице. Как вы такого ученика воспитывали, а? Что вообще нашли в этом неблагодарном псе? Он же в любой момент всё передаст и императору!
Голос его был вроде бы и недовольный, но в глубине глаз сверкнула насмешка — он уже что-то задумал против Ван Гэ.
Ван Юань закатил глаза:
— Ну вот на кого ты жалуешься? Шепчешься в зале, где уши на каждом шагу, — и удивляешься, что тебя услышали? Раз уж не удержался и заговорил, так хоть по сторонам сначала глянул бы! Но с другой стороны — чего ожидать? Ты ведь вырос в шелках да на бархате, к тебе все сами прислушиваются. Откуда тебе знать, как приглядываться к другим?
Он вздохнул и уже почти жалобно добавил:
— Но зачем же и меня с собой в эту кашу тащить? Я ведь старый человек, мечтаю дожить спокойно в чистоте и покое, дослужить до конца рядом с Его Величеством… а потом уж спокойно отправиться охранять его покой в мавзолее…
Сун Мо резко, без всякой церемонии, перебил его:
— Это ещё надо посмотреть, доживёте ли вы до этого спокойно! Великий евнух при покойном императоре — помните? Император лично велел отрубить ему голову.
Ван Юань тут же умолк. Лицо его вытянулось.
Сун Мо шагнул ближе и сказал твёрдо:
— Ну так как, скажите прямо. Я ведь не прошу вас идти на измену. Просто думаю: одно плечо хорошо, а три — лучше. С союзниками работать куда проще.
Ван Юань тяжело вздохнул:
— Давай сразу всё уточним: в дела принца Ляо я не лезу. Это чётко.
Сун Мо холодно усмехнулся:
— А вы-то сами как? Вытерпите, если Ван Гэ взгромоздится на ваши плечи и полезет вверх? Ладно, стойте в сторонке и смотрите, как всё обернётся. А я посмотрю — когда весь двор, все эти люди, умеющие присматриваться к сильным, поймут, что вы ничего не можете поделать с Ван Гэ, станут ли они и дальше наперебой звать вас «крёстным отцом», «дедушкой»?
От злости лицо Ван Юаня посинело. Он только топнул ногой, не в силах что-либо возразить.
Сун Мо, нисколько не обратив внимания на вспышку гнева, спокойно развернулся и ушёл.
Праздник Дуаньу ещё не закончился, а Императорская астрономическая обсерватория Цинтяньцзян уже представила императору список благоприятных дат для переезда в загородную резиденцию.
Император выбрал шестой день пятого месяца и с лёгкой улыбкой добавил:
— В тот же день в Сийюане проведём состязание на драконьих лодках. Пусть стража Цзиньву, лагерь Шэньшу и армия Уцзюнь тоже выставят своих гребцов.
Ван Юань, сияя, поспешил в канцелярию посланников Синжэньсы при Либо, чтобы передать указ.
Сун Мо начал полным ходом готовиться к переезду.
Он был человеком со знатным именем, да к тому же с печально известной репутацией — решительный, неуступчивый, с сильной поддержкой императора. Так что ни начальник Цишоу-вэй Ли Жусяо, ни командующий стражи Цзинъи Ши Чуань не решались с ним спорить, держались вежливо и осмотрительно. Ли Жусяо даже направил своего помощника, У Ляна, работать в паре с помощником Сун Мо — Фу Шицзе — чтобы вместе вести дела по переезду.
Всё шло на удивление гладко.
Но вот наступил день выезда — и выяснилось, что жёлтые и синие знамёна, которые должны были идти впереди процессии, бесследно исчезли, а красный шёлковый зонт с изогнутой ручкой оказался разодран вдоль почти напополам.
Флаговые стражники, которые отвечали за эти вещи, были в ужасе: один просто рухнул на землю от страха, не в силах встать, а главный знаменосец побледнел до мелового цвета и только бормотал:
— Я ведь только вчера всё лично проверял… всё было в порядке… как так вышло? Как так?
К счастью, один из близких помощников главного знаменосца оказался сообразительным и шёпотом подсказал:
— Нужно немедленно доложить господину У! А пока — открыть склад и срочно выдать две запасные знамена и ещё один красный шёлковый зонт с изогнутой ручкой. Главное — сперва всё восполнить, потом уже разбираться.
Эти слова отрезвили главного знаменосца. Вздрагивая, он наконец пришёл в себя и поспешил разыскать У Ляна.
У Лян был свекром Цзян Личжу и, конечно, целиком стоял на стороне Сун Мо — поддерживал его во всём. Но как назло, именно в этот момент его вызвали люди из стражи Цзинъи: сказали, что там возникли некие затруднения и потребовалась его консультация.
Главный знаменосец остолбенел.
Поколебавшись, он всё же сжал зубы:
— Тогда пойду прямо к господину Ли!
Но тут кто-то внезапно выскочил сбоку и, улыбаясь, преградил ему путь:
— Господин Ли как раз сейчас обсуждает дела вместе с господином Суном и господином Ши! Если поднять тревогу и потревожить господина Ли, информация сразу дойдёт до стражи Цзинъи и Цзиньву — они же не простят. Три охранных ведомства выступают как единое целое, а тут выходит, только у нас, у Цишоу-вэй, всё сорвалось. Как же тогда быть с лицом господина Ли? Даже господин У может оказаться замешан.
Он понизил голос, чуть склонившись вперёд:
— Лучше позволь мне что-нибудь придумать. Разрулим это по-тихому — и никто не пострадает.
