Госпожа Цзи и Доу Чжао поспешили встретить гостей.
После взаимных приветствий все прошли в цветочный зал.
Госпожа Цзи с пятой госпожой шли впереди, оживлённо беседуя о том, чьи сыновья из столичных чиновничьих домов в этом году получили степень цзюйжэня.
Доу Чжао и остальные родственницы шли следом.
В этот момент госпожа Го незаметно подмигнула Доу Чжао. Та, не изменив выражения лица, чуть отстала от всех.
Пока остальные входили в цветочный зал, они с госпожой Го остановились под навесом у входа, чтобы поговорить наедине.
— Я послушалась тебя, — тихо прошептала госпожа Го. — Свекровь хотела, чтобы я забрала к себе на воспитание обоих сыновей от госпожи Бай. Но я не согласилась. Кто родил — тот и должен растить. Пока их мать жива, как бы я ни старалась, я всё равно буду для них лишь мачехой. Зачем мне бороться с госпожой Бай за место в их сердцах? Лучше хорошо относиться к ней и к детям, а всю силу вложить в воспитание Цзинь`эр. Воспитаю достойно — потом подберу ей хорошую партию. А если она будет с достоинством вести себя в доме, никто не посмеет меня игнорировать.
Доу Чжао слабо улыбнулась:
— Вот именно! Жизнь всего-то несколько десятков лет, зачем изводить себя попусту?
Госпожа Го закивала и, улыбаясь, взяла Доу Чжао под руку — вместе они вошли в цветочный зал.
Вскоре собрались и другие невестки, в зале стало весело, шумно, оживлённо.
В этот момент супруга Гаошэня вошла с заметно напряжённым выражением лица и, наклонившись к Доу Чжао, прошептала:
— Четвёртая госпожа, молодой господин Цзи хочет видеть вас.
Цзи Юн?
Доу Чжао удивилась не на шутку. Поблагодарив и перекинувшись парой слов с госпожой Цзи, она направилась в приёмную часть переднего двора — в кабинет.
Цзи Юн был одет в прямой халат насыщенного лазурного цвета, на поясе — шелковый кушак того же оттенка. На красивом лице застыла тревога, прямые брови были сдвинуты, и он мерил кабинет шагами, явно не находя себе места.
Увидев, как входит Доу Чжао, он тут же резко обернулся и без церемоний бросил слугам:
— Эй! Все вон, дверь за собой закройте!
Служанки в комнате сразу побледнели — их лица выражали испуг и недоумение. Все взгляды обратились на Доу Чжао.
Но та даже не дрогнула — она с полной уверенностью, спокойно велела:
— Все выйдите.
На губах Цзи Юна мелькнула лёгкая улыбка.
Служанки, не проронив ни слова, быстро и бесшумно удалились.
Цзи Юн подошёл ближе, остановился рядом с Доу Чжао и, понизив голос, сказал:
— Что там у вас с младшим братом твоего мужа? Он в последнее время слишком уж сблизился с принцем Ляо. Передай Сун Мо: пусть призовёт своего «дешёвого брата» к порядку. Если так пойдёт дальше, этот щенок ещё всю семью за собой потянет.
Слова ударили в самое сердце. У Доу Чжао внутри всё сжалось, сердце забилось, как барабан в тревоге.
Она, не скрывая потрясения, спросила:
— Ты… ты откуда знаешь, что с принцем Ляо что-то не так?
Слова Цзи Юна стали холоднее, взгляд потемнел. Он медленно отступил на два шага назад, с усмешкой проговорив:
— Значит, напрасно я о тебе волновался. Оказывается, ты уже давно что-то заподозрила.
В его голосе явственно слышалась ирония.
Ожидание всегда изматывает.
Но Доу Чжао поняла: чем больше союзников, тем крепче тыл. Она не стала юлить и спокойно призналась:
— Всё из-за Яньтана — он командует в стражу Цзиньву, мимо него не пройти. А вот другим… мы и намёком не осмелились обмолвиться.
Цзи Юн при этих словах немного подобрел, уголки губ изогнулись в уверенной ухмылке:
— Кто я такой, ты забыла? Я каждый день только тем и занят, что изучаю, кто с кем и против кого в этой столице. Если бы даже такого не понял — как же тогда метить в сан сянъяна, и тем более мечтать о входе в Ханьлинь?
Он вздохнул:
— Я, признаться, уже почти решил, что лучше приберечь эту «редкость» и поднести её принцу Ляо. Но, похоже, вы сделали выбор в пользу наследного принца… Ну и пусть, тогда я тоже помогу наследному принцу. Иначе вдруг выйдет так, что я помог принцу Ляо взойти на трон, а вы окажетесь в темнице.
— Принц Ляо — дитя небес, настоящий баловень судьбы. Сейчас ему пришлось хлебнуть полной ложкой унижения, и он сглатывает — но, когда взойдёт на трон, с него сойдёт вся эта шелуха. Будет упрямым, деспотичным. А ты… ты замужем за Сун Мо. Он — как дерево, возвышающееся над лесом. А значит, первым попадёт под удар ветра. Я боюсь, что тогда ни тебя, ни Юаня-ге’эр не удастся уберечь…
Тон Цзи Юна — самоуверенный до дерзости, как будто весь мир у него на ладони — настолько ошеломил Доу Чжао, что она на миг просто потеряла дар речи.
Но, как ни крути, приходилось признавать — Цзи Юн и правда умел видеть суть. Он всегда замечал то, мимо чего другие проходили, уставившись в очевидное.
В прошлой жизни, — вспомнила она, — когда принц Ляо действительно взошёл на трон, он стал упрямым, своенравным, и вовсе не тем императором, с которым можно было бы договориться.
Но всё же она не удержалась от колкости. Улыбнувшись, мягко уколола:
— Ты уверен, что сейчас всего лишь простой чиновник в Службе посланцев, а не советник в кабинете министров?
После успешного завершения последнего поручения император поощрил Цзи Юна, назначив его в Синжэньсы — ведомство, занимавшееся дипломатией и церемониями.
В то время как большинство его сверстников-цзиньши либо томились в Академии Ханьлинь, ожидая выслуги, либо только-только начинали службу в одном из шести министерств, он за короткий срок успел побывать уже на трёх постах. Молодой, способный, яркий — выделялся на фоне остальных.
Цзи Юн с презрением бросил на неё взгляд:
— А ты вообще знаешь, чем занимается Синьжэньсы? Это приближённые императора. Приближённые, ясно тебе? Думаешь, кто-то сможет устроить дворцовый переворот, не зацепив Службу посланцев? С волосами у тебя всё в порядке, а вот с головой, видимо, не очень. Ладно, не хочу больше спорить. Просто передай мои слова Сун Мо — пусть не валит всё на тебя, а то не успеешь оглянуться, как окажешься в гробу.
Сказав это, Цзи Юн с раздражением взмахнул рукавом и вышел.
Доу Чжао осталась одна в небольшом цветочном зале, щеки горели от злости. Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, прежде чем её лицо вновь приобрело спокойствие.
В этот момент в зал вошёл Сун Мо, держа на руках Юаня-ге’эр.
Мальчик, завидев мать издалека, сразу радостно закричал:
— Мама! — и потянулся к ней ручками.
Доу Чжао, сияя от нежности, подхватила сына на руки, с удивлением спросила:
— А ты почему пришёл?
Сун Мо с улыбкой ответил:
— Отец велел мне вынести Юаня-ге’эра к гостям, чтобы все могли его повидать. Но он всё тянулся к тебе, ни на кого не хотел смотреть, вот я и подумал — пусть сначала немного побудет с матерью, а то в переднем зале ещё расплачется…
Не успел он договорить, как Юань-ге’эр тут же надул губки и с обиженным видом пролепетал:
— Я не плакал! Я не плакал!
Доу Чжао не удержалась от смеха, погладила сына по голове:
— Конечно, ты у нас самый послушный! Ни капельки не плакал, ни капельки!
Малыш при этих словах расплылся в сияющей улыбке. Его лицо озарилось так, будто летнее солнце выглянуло из-за облаков.
Доу Чжао не смогла сдержаться и нежно чмокнула сына в щёчку.
