Он потянул её к себе, прижал к груди и тихо вздохнул:
— Наследный принц вовсе не глупец. Пока императрица была жива — это только укрепляло его позиции. Когда он услышал эту новость, тоже растерялся. Он и наследная принцесса в спешке отправились во дворец Цынин, и только там узнали: императрица покончила с собой — повесилась. Но ведь во дворце Цынин живёт ещё и императрица-мать… Наследный принц даже не смог толком задать вопросов. Он сразу велел звать меня и вместе со мной пошёл к императору.
Император выслушал весть о смерти императрицы — внешне не выразил ничего, но долго молчал, прежде чем жестом отпустить Наследного принца.
О трауре — ни слова. Ни, когда объявлять, ни, какой порядок проводить. Ничего.
— По словам Его Высочества, — добавил Сун Мо, — кажется, император действительно потрясён и скорбит…
Когда-то любящие супруги — теперь враги до гроба. В каком сердце такое не отзовётся болью?
Доу Чжао тоже вздохнула — тяжело, невольно.
— Иди отдохни, — Сун Мо погладил её руку, словно утешая. — Завтра с утра мне снова надо будет во дворец.
На следующий день скрыть весть о кончине императрицы уже не удастся.
А как только всплывёт правда — посыплются обвинения, начнутся пересуды… Наследный принц, Сун Мо — всем придётся держать удар. Им ещё только предстояло пройти через бурю.
Доу Чжао вздохнула, погасила свет.
Утром следующего дня вся столица словно взорвалась.
Кто-то говорил, что императрицу погубил сам Наследный принц.
Кто-то уверял, что Наследный принц давно вынашивал план устранить принца Ляо.
Кто-то обвинял Сун Мо — мол, он и есть правая рука наследника, соучастник заговора…
Слухи росли, как снежный ком: одно страшнее другого.
Никто не верил, что императрица умерла просто так.
Никто и не вспоминал, что император болен — все были заняты обсуждением «тайн дворца».
Наследный принц день за днём спешил в Сиюань — объясняться перед императором.
А Сун Мо тем временем распускал контрслухи, стараясь направить волну в нужное русло.
Но всё было тщетно: ничто не разжигало толпу так, как сплетни о запретных тайнах двора.
История с кончиной императрицы разрасталась и обрастала подробностями. Даже пожилые матроны, что годами не выходили из дома, теперь обсуждали её за чаем.
Бабушка Доу Чжао услышала об этом и пришла сама в их дом — разузнать, не угрожает ли Сун Мо опасность.
Император по-прежнему хранил молчание. Наследный принц, чтобы не вызывать лишних подозрений, всё меньше осмеливался проявлять инициативу. И вот уже прошёл двадцать первый день после смерти императрицы — а ритуал похорон так и не был утверждён.
Цзи Юн был вне себя. Он бегал взад-вперёд, срывая голос, и в сердцах набросился на Сун Мо:
— Ты вообще способен руководить стражей Цзинъи?! Почему до сих пор не удалось утихомирить слухи?! Если не справляешься — охотно найдётся тот, кто займёт твоё место!
Сун Мо уже не мог выносить, что всякий раз, как Цзи Юн открывает рот — только чтобы упрекнуть. Ни одного дельного совета — один шум да давление. Он усмехнулся холодно:
— Жаль только, что стража Цзинъи подчиняется военному ведомству. Хоть бы ты, господин Цзи, и отличаешься редким рвением — всё равно тебе его не дадут.
С этими словами он резко развернулся и ушёл.
Цзи Юн, глядя ему вслед, презрительно скривил губы.
О случившемся быстро донесли до Наследного принца — кое-кто не упустил случая подлить масла в огонь.
И хоть Наследный принц был измотан и завален делами, услышав эту историю, он вдруг невольно вздохнул с облегчением — хоть что-то в этом хаосе показалось почти… забавным.
Но радость продлилась недолго.
Словно Ляодуну было мало столичной суматохи, оттуда примчалась срочная депеша — восемьсот ли скакуном.
Умер старший сын принца Ляо, его прямой наследник.
Теперь Наследный принц не смог больше сидеть спокойно.
Наследный принц буквально вскипел от ярости. Он с силой бросил цзоуцзэ на стол перед Сун Мо:
— Посмотри! Кто эта паршивая тварь, что хочет меня погубить?! Узнаю — с живого шкуру сдеру!
Сун Мо слегка нахмурился, но оставался невозмутим:
— Прежде всего стоит выяснить, отчего именно умер ребёнок.
— Да как это выяснить?! — Наследный принц в отчаянии провёл рукой по волосам.
— Пусть даже мы не сможем докопаться до правды, — спокойно ответил Сун Мо, — у нас всё равно должно быть объяснение, которое примет публика.
Наследный принц тяжело опустился на резной кедровый кан.
В это время подали записку — хоу Чаншинг просит аудиенции.
— Пусть войдёт, — устало сказал Наследный принц, едва подняв голову.
Из-за связи с наложницей Ши, Наследный принц всегда относился к хоу Чаншингу с определённой благосклонностью.
Вошёл мужчина с правильными чертами лица, густыми, чуть нависшими бровями и серьёзным выражением. Его лицо внушало уважение — в нём читались твёрдость и верность.
Он слегка кивнул Сун Мо, затем шагнул вперёд и поклонился Наследному принцу.
Сун Мо воспользовался моментом — бесшумно вышел из покоев.
Ближе к полудню распространились вести: хоу Чаншинг выступил с советом к Наследному принцу, предложив тому попроситьвдовствующую императрицу уговорить императора. И к вечеру из Сихуаня пришёл указ — похороны императрицы будут проведены по образцу погребения супруги императора Чжэньцзуна, за исключением срока траура.
Сун Мо усмехнулся с горечью:
— Кажется, эта история ещё надолго затянется…
Доу Чжао как раз сидела на кане, шила нагрудник для будущего ребёнка, и, услышав это, с улыбкой сказала:
— А я-то думала, ты беспокоишься о хоу Чаншинг!
— А что в этом беспокоиться? — легко отозвался Сун Мо. — Во дворце людей толковых хватает, а хоть мы и близки к императорской семье, но и для нас бывают подходящие и неподходящие времена. Как в тот раз, когда Наследный принц просил меня пойти с ним в Сихуань — я пошёл, но к самому императору так и не вошёл. Иногда, быть слишком близко к трону — не благо, а беда.
Доу Чжао, полностью доверяя мужу, с улыбкой перекусила зубами нитку, затем подняла глаза и кивнула с тихим счастьем во взгляде.
В этот момент пришло письмо из Тяньцзиня — сообщали, что Гу Юй за последнее время сильно похудел…
Сун Мо долго смотрел на письмо, не отрывая взгляда, затем велел Ду Мину собрать лекарства и снадобья и отвезти их в Тяньцзинь.
Из Хаочжоу тоже пришли вести: старшая госпожа семьи Цзян, увидев, что рядом с Цзян Босюнем даже нет ни одного достойного телохранителя, настояла, чтобы Ши Ань сопровождал его в Ляодун.
Так в семье Цзян стало на одного надёжного управляющего меньше.
Сун Мо отправил Чжу Ичэна в Хаочжоу, а также написал письмо Сюй Цину, попросив присматривать за делами семьи Цзян.
Прошло несколько дней в делах, как вдруг Наследный принц явился в его резиденцию с тайным визитом.
Он мерил шагами кабинет Сун Мо, беспокойно прохаживаясь взад и вперёд:
— Император совсем не верит, что это как-то связано с императрицей-матерью. В словах у него всё больше проскальзывает: мол, она пошла на это ради того, чтобы не допустить разрыва между отцом и сыном, будто по совету наложницы Ши взяла на себя вину за смерть императрицы. Чем больше императрица-мать объясняет, тем меньше он верит! А теперь… я хоть в Желтую реку прыгни — и то не отмоюсь!
Наследный принц с досады снова провёл рукой по голове — это был жест, к которому он приучился в детстве: когда испытывал тревогу или беспокойство, рефлекторно тянулся к волосам. Позже его отучили, но в моменты сильного стресса привычка возвращалась.
Цуй Ицзюнь, не скрывая тревоги, смотрел на Наследного принца, затем перевёл взгляд на Сун Мо — глаза его были полны беспокойства.
