Во времена жестокого императора Хуэйжэня, во дворце Весеннего Сна жила вторая по рангу наложница из шести, Дун, носившая титул Юйжэнь. За попытку мятежа её приговорили к жестокой казни — рассечению пополам.
— Вы действительно видели призрак Весеннего Сна?
— Нет. Но раз говорят, что это женщина без нижней части тела, я сразу подумал о Дун Юйжэнь.
— А сам император… когда-нибудь видел привидений?
— Никогда. А ты?
— И слуга — нет. Но если бы такие духи действительно существовали…слуга бы очень хотела увидеть их.
— Опять я сказала какую-то глупость, да? — Фэйянь слабо усмехнулась, пряча грусть. (Наверняка она просто скучает по своей семье.) Ли ваньи с детства была сиротой, а её старший брат умер молодым. Если она говорит, что хочет увидеть призраков, то, скорее всего, мечтает о воссоединении с родными.
— По слухам, те, кто видел призрака, вскоре умирают страшной смертью.
— Это опасно. Лучше не ходи.
— Но слуга всё равно хочу пойти. У слуги есть к ней вопросы.
— Но ведь это может стоить жизни… Лучше пригласить даосскую жрицу, чтобы она изгнала этот дух.
— Но прежде… Позвольтеслуга задать ей всего пару вопросов. Хочу узнать, как можно увидеть души близких. Ли ваньи подняла глаза и серьёзно посмотрела на императора. В её взгляде была незнакомая тень, пробудившая в сердце тревожный отклик.
— Хорошо. Но я пойду с тобой.
— Нельзя! Если слухи правдивы, то даже вы, Ваше Величество, можете погибнуть!
— Раз уж это слухи, то и опасности быть не может. Но на всякий случай пригласим опытную жрицу.
— Тогда пусть Ваше Величество наденет повязку на глаза — так вы точно не увидите призрака.
— Ты, похоже, очень любишь повязки, — рассмеялся Юйсяо.
Услышав это, Ли ваньи насупилась.
— Если с вами что-то случится — это будет преступление, караемое истреблением всего рода, слуга не может позволить клану Ли исчезнуть с лица земли.
— Значит, всё это — ради твоей собственной безопасности. Впрочем, именно за это я тебя и ценю.
Обычные женщины твердят: «слуга волнуется за Ваше Величество», а она — говорит, как есть.
(Должно быть, её проникновение в Управление дел тоже не было случайным.) Юйсяо уже слышал от Люй Сышу, что Ли ваньи переоделась евнухом и пробралась туда.
Скорее всего, небесный глобус — всего лишь отговорка. С её умом она бы не стала так рисковать ради игрушки, которую достаточно было попросить у Бацзяня.
— Я слышал от Люй Сышу, что ты переоделась в Су Яня и наведалась в архив?
Фэйянь, сидя на постели, кивнула. Император уселся рядом.
— Лучше бы ты отправилась не в архив, а в Чжаохэдянь — в переднюю часть дворца.
— Мне позволено?
— Конечно. В образе Су Яня ты можешь пройти куда угодно. Я прикажу стражникам пропускать тебя.
— Я слышала, что в Чжаохэдянь хранится модель императорского корабля. Всегда мечтала её увидеть.
— Если хочешь — в любое время. Только при одном условии: ты должна обязательно появиться передо мной.
— Слушаюсь, — серьёзно кивнула Ли ваньи.
— Только… в образе евнуха не делай ничего странного. Я о том… никаких прикосновений, поцелуев. А то ещё поползут слухи, будто император благоволит к мужчинам… Это повредит вашему императорскому величеству.
— Вот этого я гарантировать не могу. Всё-таки Су Янь — чертовски мил.
(Хорошо. О расследовании пока не буду спрашивать напрямую.)
Очевидно, она что-то скрывает. Надо будет выведать по-другому.
— Ваше Величество…
Когда Юйсяо откинул её длинные волосы и поцеловал в висок, Фэйянь опустила ресницы.
— А… может, можно устроить ночь втроём? Думаю, так вам будет ещё приятнее…
— Говоришь красиво, а сама просто хочешь схалтурить, да?
Плавно соскользнул пояс её одежды.
— Просто слуга и впрямь устала. После каждой ночи со мной… весь следующий день слуга спит без просыпу.
— Это потому, что ты ещё не привыкла. Со временем твоё тело адаптируется. Говорить сладкие речи умеет не только она.
— Чтобы ты привыкла побыстрее… Император тебе поможет.
Юйсяо наклонился и поцеловал её. Ли ваньи судорожно вцепилась в шёлк его драконской мантии. Юйсяо обожал ту её робость, то чувство, будто она повисла в воздухе — без опоры, без защиты.
— Просто обнимите слугу… грубо, если нужно.
Она легла на постель и посмотрела на него из-под ресниц. В её взгляде сияла нежная, зыбкая прелесть.
— Можете и плетью хлестать, как По Е-ди, — шепнула она с вызовом. — Лучше уж причините мне настоящую боль.
— Ни за что, Ли ваньи, — голос его стал почти ласковым. — Я не тот, кто принесёт тебе облегчение. Я — тот, кто будет медленно терзать.
Мягкий свет фонаря с узором камелий скользил по её волосам, рассыпавшимся на подушке шелковым водопадом, — чёрные, с зеленоватым отливом, они сияли в полумраке, излучая тепло.
— Мне нравится доводить тебя до предела. Видеть, как ты теряешь самообладание, задыхаешься от смущения, словно пламя под кожей разгорается…
Юйсяо навис над ней, вжавшись в тонкую ткань её последнего одеяния, и прижал губы к её рту — дерзкому, умному, вечно спорящему.
(Что же ты всё-таки скрываешь от меня?)
Как бы тесно ни сливались их тела, ему всё равно не удавалось добраться до её души — и это вызывало нестерпимое раздражение.
Это было… странное чувство. Она ведь всего лишь временная фаворитка, выбранная, чтобы угодить дому У, дому Жун и имперскому двору. Он воспользуется ею, как следует, а потом вознаградит — должным образом. Всё, что он испытывал, было, в сущности, сочувствием к той, кто тоже познала утрату.
И всё же… ему хотелось большего. Хотелось знать, что происходит в её сердце.
Не только прикоснуться к телу — он хотел проникнуть в самые потаённые глубины её существа. Увидеть настоящую Ли Фэйянь — без маски, без отговорок. Хоть он и понимал, как опасно это желание, отказаться от него уже не мог.
— Вы даже похуже По Е-ди… — выдохнула она, сжав брови в муке. Он улыбнулся и вновь поцеловал её.
— Только сейчас поняла?
Его поцелуи не несли в себе волшебства, но он знал: даже этого уже достаточно. Его жгло изнутри, как голод, как жажда. Он просто тянулся к ней, как человек, умирающий от жажды, тянется к прохладе воды.
Весенняя ночь была безмятежной. А в Золотом покое, этой ночью вновь пролился дождь алых лепестков.
На следующую ночь Фэйянь вновь отправилась вместе с императором — теперь в павильон Весеннего Сна.
Они ехали в крытых носилках, медленно покачиваясь в ритме шагов. Но для Фэйянь самое мучительное было — сидеть рядом с ним в замкнутом пространстве.
— Атмосфера сегодня какая-то… напряжённая, — шепнул Юйсяо, и его голос пронёсся по спине мурашками. Аромат драконьего ладана, впитавшийся в его одежду, кружил голову, будто дурман.
— Мы оба в повязках на глазах… Интересно, каким окажется этот вечер?
— Я лично не слишком в восторге.
Поговаривали, что те, кто видел призрака из Весеннего Сна, умирали в течение нескольких дней. Чтобы подстраховаться, они оба надели повязки заранее — хотя, по правилам, можно было надеть их уже в самом павильоне. Но раз уж император счёл это забавным…
— А это что ты сейчас трогаешь?
— Твою руку.
— …Это не рука.
— Разве? Прости, я ведь ничего не вижу. А вот это — рука?
— Нет…
Воспользовавшись тем, что глаза завязаны, Юйсяо с явным удовольствием прикасался к ней, вызывая у Фэйянь пунцовую волну воспоминаний о прошлой ночи.
— Вам не кажется, что слишком частые утехи могут подорвать ваше здоровье?
— Это говорит та, кто сама предлагала устроить ночёвку втроём?
Она хотела возразить — но он уже закрыл ей рот поцелуем.
(Надеюсь, он не вкладывает в это чего-то особенного…)
Теперь, после ночей, проведённых вместе, он стал куда более непринуждённым. И хотя его прикосновения были нежны, как у влюблённого, Фэйянь всё равно каждый раз сжималась от страха — сердце билось в сумасшедшем ритме.
(Он просто играет. Ему не до чувств…)
Голое тело, близость, поцелуи, ласки — всё это пугало её. Она дала себе слово: никогда не отдавать своё сердце. Но его тёплое тело, его дыхание — всё это сбивало с толку. Она начинала верить. Надеяться.
А что, если в его взгляде действительно была искра чувства?
Но разве может такая иллюзия не исчезнуть, не рассыпаться, как ночной цветок — быстро, безвозвратно?
И вот эта горькая надежда уже пронзала сердце.
Для императора всё это — просто мимолётная радость. Потребность. А когда политический ветер переменится — на смену ей придёт другая.
Она знала это, понимала, принимала. И всё же сердце её металось, как птица в клетке. Что-то приближалось… нечто, что нельзя будет изменить.
— Если будет третья, я не против. Даже интересно, каково это — втроём, — проговорил он, скользя пальцами по её пылающему лицу.
Она вжалась в спинку носилок. Если он будет продолжать так её трогать… она начнёт верить, что он… любит её.
— Хорошо, я поняла, — тихо сказала Фэйянь. — Я сделаю точную копию себя… механическую.
— Мне не нужна кукла, — резко отозвался император.
В этот момент паланкин остановился — они прибыли в павильон Весеннего Сна. Сопровождавшая их даоска первой вошла внутрь, чтобы всё проверить.
— Ваше Величество, — вернувшись, произнесла она таинственным тоном, — слухи подтвердились. На качелях во внутреннем дворе действительно можно ясно различить женский силуэт — верхнюю часть тела. Она даже светится.
Эта пожилая жрица славилась своим мастерством в изгнании злых духов, и, как говорили, не раз усмиряла проклятые тени.
— Однако, — продолжила она, — никакого зловещего присутствия я не ощутила. И талисман изгнания зла не отреагировал. Это существо, по крайней мере, не злой дух, каким его описывают.
— То есть опасности нет? — уточнил император.
— Я не могу утверждать наверняка. Но в том, что это не злой дух, я уверена. Что касается того, почему изображена только верхняя часть тела, да ещё и она светится — этому я объяснения дать не могу…
— Значит, всё же не призрак. Видишь, я же говорил, что слухи преувеличены, — усмехнулся Юйсяо и снял повязку с глаз.
— Ещё недавно вы и сами сомневались, — парировала Фэйянь, последовав его примеру.
Они сошли с паланкина и направились к павильону, но жрица снова их остановила:
— Прошу подождать ещё немного. Позвольте мне проверить всё внимательнее.
Спустя несколько минут она вернулась с длинным свитком бумаги.
— Так называемый призрак — это всего лишь рисунок. Вот, взгляните.
На бумаге была изображена женщина с вытянутым лицом и печальными глазами — только её верхняя часть тела. Причёска указывала на эпоху правления тирана Хуэйжэнь-ди — вольный узел, из которого падали пряди волос, создавая нежный, почти небрежный образ.
Но дело было не столько в самой женщине, сколько в том, что её изображение светилось. Не ярко — мягким, призрачным светом, размытым, будто изнутри.
— Осторожно, Ли ваньи, — остановил её император. — Возможно, картина отравлена.
— Нет, — ответила Фэйянь, — это не яд. Это — светящийся краситель.
Она провела пальцами по бумаге: краска действительно была холодной, совсем не как от свечи или лампы.
— В одном островном государстве к югу собирают особую жидкость из редких устриц. Её добавляют в краски. Картины, написанные такими красками, светятся в темноте. Я в детстве тоже пробовала. Эти устрицы были подарком для гостей, но я, не удержавшись, использовала их без разрешения… и тётушка меня крепко отчитала.
Жрица пояснила, что рисунок был привязан к верёвкам качели.
— Издалека действительно можно принять это за парящую на качелях безногую женщину.
— Кто же, и с какой целью, устроил такую сцену? — задумчиво пробормотал император. — Это не похоже на простой розыгрыш.
Ведь павильон этот — бывшее жилище той самой Юй-жэнь, которая была казнена через рассечение пополам.
— Нужно всё проверить лично, — решительно сказала Фэйянь и первой вошла внутрь.
Павильон был заброшен — без хозяйки за ним никто не присматривал. В саду росли сорняки, деревья и кустарники разрослись без порядка. Под почти опавшей грушей покачивались качели.
— Действительно… кажется, будто безногая женщина сидит на качелях, — пробормотала Фэйянь, разворачивая рисунок.
— В одной из старых книг я читал, что Юй-жэнь очень любила качели, — добавил император.
Если на рисунке и правда она, отсутствие нижней части тела имеет смысл.
— Неужели всё это затеяно просто ради слухов о призраке? — пробормотала Фэйянь, нахмурившись.
Император вдруг рассмеялся, будто что-то понял.
— Кажется, мы с тобой — не слишком деликатные помехи.
— Помехи? Что вы имеете в виду?
Он ничего не ответил, а лишь шепнул что-то на ухо Дао-гуну. Тот кивнул и ушёл с людьми.
— Ладно, экскурсия по призрачным местам окончена. Возвращаемся.
— Но… мы же пока ничего не выяснили.
— Всё выяснено. Кто-то нарочно пустил слухи, чтобы держать людей подальше от павильона. Легенда о смерти тех, кто видел призрак — часть этого плана.
— Но зачем отгонять людей?
— Чтобы встречаться в тайне. В заброшенных дворцах и павильонах часто назначают свидания — слуги, жрицы, даже евнухи. Чтобы их не тревожили, они и запускают устрашающие слухи.
Он взял Фэйянь за руку.
— Давай не будем мешать чужой любви. Пошли.
— Но… если это служанки? Это ведь измена — они принадлежат вам.
— Конечно, это измена. Все женщины во дворце — собственность императора. Но следить за их поведением — дело дворцовой стражи, не моё.
— Так вы не станете разбираться?
— У меня нет на это времени. Пусть следят, как следует, но вмешиваться я не намерен.
Фэйянь сжала его руку:
— Ваше великодушие к женщинам гарема — поистине достойно благодарности.
— Благодарности на словах мало. Хочешь поблагодарить — жду этого в Си-жун-дянь.
— Я полагаю, столь частые визиты вредны для вашего здоровья. Может, сегодня вы отдохнёте у себя?
— Как бессердечно. Я сопроводил тебя в охоту на призраков, а ты даже не отблагодаришь?
Он с досадой поцеловал её руку.
